Я пыталась соображать, приводя себя в более или менее божеский вид. Одежда мне вся пришлась в пору, как будто на меня и сшита была. И к телу она легла очень приятно, не обманула Агата. Немного непривычно было натягивать теплые чулки на подвязках. Прошлый век, какой-то, усмехалась я. Но когда на них надела лапти, то поняла, что ноге очень тепло и уютно.
Итак, что мы имеем? Агата — мать Филиппа. Но они явно враждуют. Любят, конечно, друг друга, все-таки родные, но не сошлись во взглядах. А это что значит? А то, что бабка эта, скорее всего, мне больше союзник, чем враг. В любом случае, враг Филиппа — мой друг. Но почему-то не верилось, что помогла она мне исключительно, чтобы насолить сыну. Что-то ей самой от меня нужно, и скоро я это выясню. И как она, интересно, узнала, что я сбежала и иду по лесу? Неужто колдунья?
— Садись, — велела мне баба Агата, похлопав по обыкновенному пню возле такого же пня, только намного большего диаметра, служившего столом.
К слову, вся мебель в комнате была сделана из таких вот пней. Даже кроватью ей служили несколько пней пониже и пошире, составленных вряд и накрытых чем-то типа перины. Только сундук за занавеской не вписывался в общую картину. Но мне тут нравилось. Приятно пахло древесиной и травами, пучки которых были развешаны повсюду.
Стол стоял рядом с печью, и я почувствовала жар от нее, когда опустилась на самый ближней к ней пенек.
— Ешь, — старуха придвинула ко мне деревянную тарелку, полную картошки, тушеной с настоящим мясом. Заметив мой восторг, смешанный с удивлением, Агата опять захихикала. — Браконьерствую понемногу. Не могу есть их суррогаты.
— А много вас тут? — я обвела глазами комнату, но имела ввиду всю поверхность земли.
Она поняла меня правильно.
— Может и есть кто еще, но точно не из нашей колонии. Из нашей я одна такая.
— Какая? — уточнила я, понимая все меньше и не переставая уплетать за обе щеки жаркое, запивая киселем.
— Непокорная, — снова рассмеялась баба Агата. — Меня Филипп вывел сюда, когда стала совсем немощная и больше ни для чего непригодная.
— Филипп?! Но как же?..
— Да, деточка, Филипп. Знаю, что ты сейчас думаешь. Как может такой фанатик поддаться чувству. Но когда выбирать приходится между тем, кого любишь очень и чувством долга… в общем, ему не позавидуешь. Он и сейчас считает, что поступил очень скверно. Но, думаю, поверни время вспять, предложи ему изменить все и оставить меня там умирать, он сделал бы так же.
— Вы его так сильно любите и все же не хотите видеть?
— С чего ты взяла? — вытаращила она глаза, как тогда в лесу, и у меня холодок побежал по спине, такая страшная она в тот момент стала. — Да я бы все отдала, чтобы увидеть его еще хоть разок, но не ходит он ко мне. Один раз всего явился, когда силой призвала его, по делу. И после этого снова ни ногой.