Все поклонились и воздели руки в солнечном знамении. Служители внесли треножник и подставку: державу положили на треножник, скипетр утвердили на подставке. Верховный царь сел, под ноги ему подвинули скамеечку.
— Пусть начнется первое заседание Великого Совета.
Цари и зрители сели. Керемон сказал:
— Мы здесь, чтобы дать правосудие народу. Да руководит нами Бел. Пусть Хранитель записей огласит первое дело.
Вышел строгого вида человек со свитком в руке.
— Пусть Ямалк из Азилии выйдет и принесет свою жалобу, — выкрикнул он, и голос его прокатился под куполом зала.
С верхнего яруса спустился человек, одетый, как обычный ремесленник. Он встал перед Хранителем записей, и тот спросил:
— Известно ли тебе, какова кара за ложный навет?
Ямалк сложил руки и закивал головой.
— Хорошо, — сказал Хранитель, отходя в сторону. — Изложи свою жалобу как можно более кратко.
— Меня зовут Ямалк, — робко начал ремесленник. — Я из Лассипоса, мы с братом кожевники и красильщики. — Он поднял руки, показывая бурые ладони в подтверждение своих слов. — Десять месяцев назад я купил на рынке лавку рядом с моей собственной. Прежний владелец умер, и лавку продала мне вдова. Я тут же перенес свои вещи на новое место.
На следующий день пришел человек и забрал мое добро, сказав, что лавка принадлежит ему. Он показал мне расписку с печатью покойника — мол, лавку он купил, когда тот был еще жив.
Ямалк разволновался, голос его звучал все громче.
— Однако я знал своего соседа, никому он лавку не продавал. Когда я пошел к его вдове, она отказалась со мной говорить. Я отправил к ней брата, но, когда тот пришел, ее уже и след простыл. Мы полагаем, что она сбежала из города.
Кожевник беспомощно развел руками.
— Человек, который назвался владельцем лавки, забрал мое добро, дескать, все это его, раз ему принадлежит лавка со всем содержимым. Я лишился своего добра и денег за лавку и теперь прошу рассудить меня с тем человеком.
Первым задал вопрос царь Итазаис из Азилии:
— Где тот, кого ты обвиняешь?
— Я его больше не видел.
— А что стало с лавкой?
— Он продал ее торговцу пряностями.
Следующим заговорил Мусеус из Микенеи:
— Здесь ли человек, которого ты обвиняешь?
Ямалк огляделся по сторонам.
— Я его не вижу.
— Получил ли ты расписку от вдовы прежнего владельца? — спросил Керемон.
— Должен был получить, государь, — объяснил Ямалк, — да она мне сразу не отдала, а потом я не мог ее разыскать.
— Сколько ты заплатил за лавку? — спросил Итазаис.
— Шесть тысяч кронариев серебром.
— Это недешево за лавку на рынке, так ведь?
— Это очень хорошая лавка, государь, очень. На углу площади, у входа, мимо нее все идут.