Жрецы, стоя вокруг, хлестали ветвями иссопа их голые, потные тела. В комнате было тихо и темно, только свистели ветки в руках у жрецов и шипели уголья, которые время от времени поливали из очередного кувшина.
Прошел час, другой; в конце третьего дверь отворилась, цари встали, распрямили плечи и, пошатываясь, вышли во двор. Каждого из них встречал жрец с охапкой душистых эвкалиптовых листьев. Цари пригоршнями брали листья и стирали с тела масло и пот. Затем верховный жрец подал каждому снежно-белую полотняную мантию и завязал ее на шее золотым шнурком.
Аваллах вышел из комнаты, обтерся листьями и предстал перед верховным жрецом, который подал ему мантию. Когда жрец завязывал шнурок, Аваллах впервые заподозрил что-то неладное. Служитель храма смотрел на дверь, и в глазах его читалась тревога. Аваллах взглянул туда же — вроде все в порядке.
Он посмотрел на Белина. Тот стоял нахмурясь, с листьями в горсти, но не вытирался. Что-то не так… но что?
Верховный жрец завязал шнурок и пошел мимо Аваллаха к двери. Только тут царь догадался, в чем дело: девять их вошло в комнату, и только восемь вышло.
Аваллах двинулся за жрецом. По полу комнаты змеился благовонный дым, железный кратер еще светился. И здесь, смутно различимый на полу, на который он упал, лежал Керемон — на боку, подтянув колени к груди.
В два шага Аваллах очутился подле Верховного царя. Он опустился на колени, положил ладонь туда, где должно было биться сердце. В комнату ворвался Белин.
— Умер?
— Да, — тихо отвечал Аваллах.
Вбежали остальные цари. Итазаис опустился на колени рядом с Аваллахом и прижал ухо к груди Верховного царя. Потом медленно выпрямился, тряся головой, не в силах поверить в случившееся.
Ледяное молчание сомкнулось над царями. Аваллах вгляделся в их лица. Даже в слабом свете раскаленного кратера было ясно — каждый из них просчитывает, взвешивает, оценивает возможные выгоды.
— Как это случилось? — хрипло прозвучал в тишине голос Мусеуса.
Итазаис взглянул на тело.
— Не вижу раны.
— Надо вынести его на свет, — сказал Аваллах, выпрямляя Керемону ноги. Итазаис взялся под мышками, и они вынесли тело во двор. Остальные гурьбой следовали за ними.
— Смотрите! — крикнул Хугадеран, указывая на Итазаиса. — Взгляните на его руки!
Итазаис в ужасе опустил взгляд: с его левой руки текла свежая кровь.
Аваллах перекатил тело на бок. Под лопатками уже собралась кровавая лужица.
— Поднимите ему руку! — распорядился он.
Никто не шевельнулся, и Аваллах сам поднял обмякшую руку. Тело просело, рана открылась. По ребрам Керемона на пол заструился багровый поток.