Спустя несколько мгновений, пролетевших со скоростью звука, я стояла в холле большого дома. Его хозяин помог мне снять шубу, как и в Нью-Йорке коснувшись, словно невзначай, моей груди, сохраняя при этом невозмутимое выражение лица.
— Кто у тебя здесь все убирает? — полюбопытствовала, когда мы перебрались в кухню.
— Домработница. Приходит три раза в неделю, — отозвался он, поставив пакеты с планируемым ужином на стол, а затем подошёл ко мне. — Арина… спасибо тебе большое, — голос был наполнен нежностью и лаской.
— За что? — недоумённо посмотрела на него.
— За то сообщение.
От пристального изучающего взгляда мне стало не по себе, и я опустила голову. Он аккуратно приподнял пальцами мой подбородок, а затем лицо босса медленно начало склоняться к моему.
— Собираешься поцеловать меня? — ляпнула дурацкий вопрос, когда его кончик носа коснулся моего.
— Ты против? — спросил он.
Пожирающий взгляд был прикован к моим губам, по которым я спешно провела языком, дабы слегка увлажнить.
— Нет, — еле слышно прошептала. Это было своего рода приглашением, хотя оно ему не особо и требовалось.
Тёплые мужские губы накрыли мои и заставили позабыть обо всём на свете. Сильная рука обнимала меня за плечи, притягивая с каждой секундой все ближе к мужскому телу. Я отзывалась на его ласки со всей страстью. В какой-то момент осознала, что мои пальцы расстегнули пиджак, и ладони легли на мускулистую грудь. Мне с трудом хватало сил, чтобы не сорвать с Орешкина рубашку прямо сейчас. Внезапно босс отстранился и, показалось, что меня самым наглым образом вырвали из волшебного сна. Я еле сдержала огорчённый вздох.
— Прости, с каждым разом мне всё тяжелее сдерживаться, — произнёс он, судорожно вздохнув.
— Может, я больше и не хочу, чтобы ты сдерживался, — хрипло выговорила я.
Эти слова сами слетели с губ. Краска стыда мгновенно опалила щёки. Он замер, пристально всматриваясь в мои глаза, словно не поверил в услышанное.
— Предлагаешь отложить ужин? — я молча кивнула. — Уверена в этом?
— Как никогда, — заверила его и лукаво улыбнулась.
Мои губы мгновенно опалил страстный поцелуй, унёсший куда-то прочь оставшиеся сомнения. Самым сильным желанием было — подчиниться этому властному и, в то же время, нежному, заботливому мужчине. Потемневшие от страсти тёмно-синие глаза пробуждали во мне чувственное желание. Оно сжигало изнутри, обещая превратить меня в горстку пепла. Я не могла припомнить, чтобы когда-либо настолько сильно хотела мужчину.
Мы торопливо поднялись по лестнице и оказались в какой-то тёмной комнате, основную часть которой занимала огромная кровать, застеленную чёрными шёлковыми простынями. На мгновение разум попытался взять верх, но Орешкин, заметив моё волнение, с новой силой принялся целовать меня.