Дождавшись, когда «Боинг» набрал необходимую высоту и табло «пристигните ремни» погасло, я поднялась со своего места и открыла дверцу багажной полки. Достать приготовленный с одеждой пакет мне не позволила мужская рука, успевшая раньше моей дотянуться до вещей. При этом Орешкин настолько близко прижался ко мне всем телом, что из меня одним махом вышибло весь дух.
В свободный туалет я неслась со всех ног, желая остаться одной хоть на пару минут. Сперва ополоснула лицо холодной водой, а затем стянула с себя юбку. В тот момент, когда наклонилась, чтобы надеть штаны, самолёт качнуло вправо, и я хорошенько приложилась головой о стенку.
— У тебя там всё в порядке? — послышался взволнованный голос за дверью.
— Всё отлично! Просто супер! — бодро отозвалась на вопрос.
«Да чтоб тебя ветром унесло! Даже тут покоя нет!» — проворчала себе под нос. Стоило занести ногу над штаниной, как самолёт попал в воздушную яму, и на этот раз я с характерным громким стуком ударилась о рукомойник и закричала от боли.
— Арина, выходи оттуда немедленно! — приказным тоном сказал Орешкин.
— Я ещё не закончила, — огрызнулась в ответ.
— Это не женщина, это беда, — пробормотал босс, вызвав у меня улыбку.
К счастью, дальнейшее переодевание прошло без происшествий. Но из небольшой кабинки я вышла раскрасневшаяся и с беспорядком на голове. Попытки пригладить пальцами выбившиеся в разные стороны пряди волосы не увенчались успехом.
Орешкин не смог сдержать смех и весело расхохотался, на что я фыркнула и с гордо поднятой головой вернулась на своё место. Вскоре бортпроводницы подали ужин, после которого я опустила сиденье, накрылась пледом и погрузилась в раздумья. Меня мучил вопрос — удалил ли Орешкин фото, на которых я стою у панно в величественной высотке, и другие — нас двоих. Последние вышли чудесными — мы оба широко улыбались, словно между нами не существовало напряжения, сводившего с ума, но они не имели право на существование. Да и вообще вся эта поездка казалась одним большим недоразумением. Постепенно дрёма всё же сразила меня.
Когда я проснулась спустя четыре часа, в салоне царил полумрак, разгоняемый лишь тусклыми лампочками аварийного освещения. Меня тянуло хоть мельком взглянуть на моего соседа, но я приподнялась на локте и посмотрела в иллюминатор. Под крылом самолёта расстилалось безбрежное море облаков, не позволяя ничего увидеть.
Я всё-таки не удержалась и посмотрела на босса. Он лежал на боку, повернувшись ко мне лицом, при этом его руки находились под подушкой. Затаив дыхание, вглядывалась в красивые черты лица. На щеках и подбородке проступила лёгкая щетина. Моя кожа, казалось, до сих пор помнила её шероховатость.