Расскажи я, что противозачаточное зелье предназначалось жене нашего бургомистра и ее подругам, которые любили в отсутствие мужей устраивать «посиделки» с заезжими артистами, мне пришел бы конец. А так пострадала лишь моя репутация. Но это я точно переживу.
Противоревматическое зелье заказал достопочтенный ювелир. Лэр Спринберг повстречал очередную лиру сердца. Новая пассия оказалась моложе старичка лет так на тридцать. В борьбе за внимание красавицы ювелир вынужден был скакать перед ней горным козликом, изображая из себя молодца. Но годы и прогрессирующая болезнь встали на пути у потерявшего голову мужчины. В итоге, желая избежать издевок и сохранить свое имя в тайне, он обратился за помощью ко мне. На что люди порой не идут ради любви?
— Вот гад! — выругалась Грейс и сжала руки в кулаки. — А он хуже, чем я думала. Кстати, что с нашей вывеской? Куда исчезла?
— Решила отомстить за меня Бейкеру и хорошенько огрела его при выходе из лавки.
С пышущих румянцем девичьих щек сошла краска.
— Ох, мамочки! Горе-то какое! Надеюсь, все в порядке? — кузина сильно заикалась, отчего мне с трудом удавалось разобрать ее лепет.
Я наконец оставила весло в покое, совершила витиеватый пас, прочла заклинание и возложила работу по кухне на магию.
— Нет, приказала долго жить.
— Тьфу на тебя, Этель. Вообще-то я о лэре Бейкере. Нельзя быть такой черствой. Ты о вывеске переживаешь больше, чем о живом человеке.
— Новый начальник управления по контролю за магией к ним не относится. Вот старый другое дело. Он никогда не лез ни в чьи дела. Просто сидел себе в кабинете несдвигаемым памятником. Кстати, не знаешь, почему лэр Контик вдруг ушел с должности? Ему часом не помогли?
— Я тебе вчера уже говорила, что ты заработалась, и повторю это снова! — Грейс скривила губы и закатила глаза к потолку. — Там такая история приключилась. Весь Шеффилд после нее неделю гремел. Пришел Люк, местный фермер, — пояснила кузина, заметив на моем лице озадаченность, — к себе в сарай, чтобы скотинку покормить, а там этот начальничек лежит в обнимку со свиньей, гладит ее да бормочет: «Красавица ты моя, солнце ненаглядное». Жена в тот же вечер от него ушла, сказала, что он ей никогда таких красивых слов не говорил, а хавронья чем-то заслужила. Совсем, видать, допился. До белочки. Правда, смешно?
— Да тут плакать впору, Грейс, — озадаченно протянула я. — Какие лэр Контик оправдания привел в свою защиту?
— Кто знает. Когда он пришел в себя, его хватил сердечный удар. После выздоровления уехал из Шеффилда под покровом ночи и с той поры его больше никто не видел.