Домой я вошел без четверти три, уставший, голодный и даже немного злой. Откуда, интересно, мои сестры черпают силы и берут терпение на многочасовые походы по лавкам? Меня хватило всего на три столичных магазинчика. При этом уже из второго я выходил с зарождающейся головной болью от стрекота и пристального внимания юных особ. Тем не менее купил все, что планировал. Может, даже немного больше.
Отец к тому часу уже вернулся из императорского дворца и работал у себя в кабинете. Я заглянул к нему, как только убедился, что все коробки и пакеты были доставлены ко мне в комнату.
— На мое имя ничего не приходило?
— Ждешь от кого-то письма? — папа оторвался от бумаг и впился в меня проницательным взглядом.
— И да, и нет, — с тяжелым вздохом я опустился на стул.
Письмо от Этель или от моего помощника означало бы, что в Шеффилде вновь бесчинствует зло и многим его жителям угрожает опасность. Отсутствие вестей — тишину и покой. Тогда почему так тревожно на сердце? Вдруг они по какой-то причине не могут отправить сообщение или пытаются справиться с трудностями своими силами, не желая меня беспокоить?
Сидеть в неведении и задаваться вопросом, все ли там в порядке, было мучительно сложно. Я боялся, что тем временем как прохлаждаюсь здесь, шеффилдцам, в частности ведьмочке, требовалась моя помощь.
Внезапно ко мне пришло понимание, что в родном городе меня больше ничего не держало. А еще я осознал, что хочу увидеть Этель. Какое странное и нестерпимое желание! Мы ведь буквально вчера разговаривали!
— Строишь план побега? — проникновенно спросил отец, наблюдавший за мной все это время.
— Как догадался?
— У тебя на лице это написано. Окончательно все решил? — хмуро спросил он, постукивая грифелем по столу, а после моего кивка продолжил: — Что ж, тогда иди собирайся. Ринель я возьму на себя. Скажу, что тебе пришло срочное сообщение из Шеффилда с просьбой о помощи. В противном случае ссоры вам не избежать.
— Спасибо, папа!
— Надеюсь, я не помогаю единственному сыну и своему наследнику совершить самую большую глупость в его жизни.
На сборы и погрузку багажа мне хватило десяти минут. Еще столько же ушло на прощание с сестрами и мамой, которая то и дело прикладывала к глазам платочек. Она словно прощалась со мной на долгие месяцы. Успокоить ее не помогали даже обещания, что через неделю мы обязательно увидимся.
Я готовился к отлету, когда внезапно Тауэл издал тревожный вскрик. Обернувшись, увидел Лионелу. Грифон не любил ее. Впрочем, как и она его, хотя всячески пыталась это скрыть и подружиться с крылатым львом.