— Какой?
— Как твоя пара, я обязан защищать тебя, хотим мы этого или нет. Если ты пойдешь в бой, ты потащишь меня с собой. Я доминирующий, помнишь?
— Дерьмо, — она ударила по одеялу. — Я даже не подумала об этом.
— Ни один из нас не думал слишком ясно этим утром.
Она взяла его лицо в руки.
— Твоя связь с этой землей очень сильна. Если ты направишь свой разум на нее, ты сможешь бороться со своими инстинктами и отпустить меня.
Ее свежий, уникальный аромат проник в его мозг, связывая каждую молекулу его тела с ее. Отпустить ее? Никогда.
— Я постараюсь, — сказал он вместо этого. — Я хочу только счастья для нас обоих.
— Я тоже. Мы будем счастливыми врозь, жить своей жизнью. Вот увидишь.
Счастье. Он не мог представить себе его без нее. Каждый раз, когда он будет ложиться в свою постель, он будет чувствовать ее запах на простынях. На лесопилке он будет представлять, как она зашкуривает дерево рядом с ним. Не неделю или две, а всегда. Как Джи и предупреждал, он никогда уже не будет прежним.
Что если ее застрелят, как ее мать? Как ее пара, он узнает в тот же момент, когда это произойдет. Он почувствует на себе пули, пронзающие ее плоть. Он будет жить только на половину.
Странная новая сила заструилась по его мышцам. На данный момент он чувствовал себя такой же Омегой, как бушующей бурей. Его тело, пробужденное, хотело жестко погрузиться в ее соблазнительную, сладкую киску. Вместо того, чтобы построить что-нибудь из дерева, он хотел распилить его.
Боже, он даже хотел срубить дерево. Или, может быть, даже целый лес. Что эта женщина сделала с ним?
— Ну, если ты уезжаешь на рассвете, я хочу, чтобы ты провела ночь со мной.
Она кивнула и провела пальцем вниз по всей длине его члена, делая его еще тверже.
— Мне бы хотелось того же.
— Давай заберем твои вещи из сарая.
Они оделись и вышли на улицу в сумерки. Когда они прогуливались через лес, Огден боролся с желанием измениться. Пребывание в человеческой форме может помочь ему обуздать доминирующие инстинкты, которые пришли вместе с его парой.
— Я не чувствовал себя хорошо, разрешая тебе остаться в этом свинарнике, — сказал он, когда они вошли в сырой сарай.
Она взяла гитару и рюкзак.
— Дом не имеет значения, так же как и родина.
— Ты позволишь мне понести что-нибудь? — испугавшись, что он может повредить гитару в его нынешнем состоянии, он вместо этого схватил ее рюкзак.
— Нет, я понесу его.
Поскольку они оба потянули красную сумку в одно и то же время, застежка-молния расстегнулась, рассыпав содержание. Огден не мог поверить своим глазам. Отодвигая зубную щетку и карту, он схватил фотографии, высыпавшиеся из конверта на грубый пол.