– Я свяжусь с моим копом, чтобы узнать, где они прячут жену этого Давидсона. Это будет дорого стоить, и ты выложишь все из собственного кармана.
– Без проблем. Что ты хочешь, чтобы я делал?
– Ничего. Держишься пассивно. Запрись дома, можешь дрочить, играть в «Контрстрайк», делай, блин, что тебе угодно.
Йозеф дал знак охраннику, который открыл машину и сел за руль. Завел мотор.
– Но, когда я позвоню, ты должен быть готов, – сказал он и закрыл дверь.
Карлос смотрел на девочку, лежащую в кровати. Блестящие голубые глаза составляли резкий контраст черным волосам и бледной коже. Он обратил на нее внимание еще на днях. Сколько ей могло быть, одиннадцать-двенадцать? И хотя она изо всех сил пыталась скрыть страх, он видел, что она напугана до смерти.
Никогда раньше, начиная с первого груза в девяностые годы, он не заговаривал ни с кем из детей. Это означало бы перейти границу, сделать их человечнее. В глубине души он боялся, что это смягчило бы его. А ведь его отец обвинял его, еще ребенка, что он был слишком мягким, что в нем не было того, что требовалось. Но отец умер. Карлос был главой Колонии, именно он поддерживал в ней жизнь. Доказывал свою силу, раз за разом.
Было что-то особенное в том, что он услышал язык своего отца. Здесь, на юге Чили. Спустя столько лет. Под конец жизни отец все чаще говорил с ним по-шведски. Рассказывал о своих родителях, о том, как он рос в Стокгольме. Про войну, про то, как он встретил Хильде, про переезд в Южную Америку, про основание Колонии Рейн и про шаткие, неуверенные шаги ее становления в первые годы существования.
Он открыл рот и спросил девочку по-шведски, как ее зовут. Она заморгала, потрясенная от неожиданности.
– Наташа.
Она повторила вопрос о том, что случилось с девочкой, которую отсюда забрали, показывая на пустую кровать. Доктор Перальта направился к ним, явно раздраженный тем, что не понимал разговора. Врач остановился неподалеку от Карлоса.
– Синьор Шиллингер, мы будем продолжать инспекцию?
Карлос вздохнул и ответил врачу коротким кивком.
Николас поднял пистолет, когда дверь открылась. Ванесса Франк была завернута в белое полотенце. Она устало глянула на оружие.
– Я бы охотно подняла руки вверх, но тогда бы я уронила полотенце, а я все же не в такой степени счастлива тому, что наконец-то с тобой встретилась, – сказала она, повернулась и пошла в квартиру.
Николас постоял пару секунд, прежде чем закрыл дверь. Он поставил сумку на пол и наклонился, чтобы снять ботинки, но Ванесса крикнула из гостиной, что можно не снимать.
Она сидела на диване, положив ногу на ногу, и спокойно смотрела на него.