— Первым о смерти Саши узнал Виталий Журкин, будущий академик и директор Института Европы, — вспоминал Леон Оников. — Мне позвонил Журкин, и мы вместе повезли Сашину жену в больницу, зная, что он уже умер, и по дороге из последних сил старались не сказать ей об этом раньше времени.
Саша Примаков страдал сердцем, но умер так неожиданно, что никто к этому готов не был и не думал, что это может произойти.
— Сердечная болезнь у Саши проявилась внезапно? — спросил я у Оникова.
— Наш общий друг академик медицины Володя Бураковский мне сказал однажды: Саша умрет неожиданно. Так и получилось.
Когда это случилось, Примаков находился в командировке в Мексике. Валентин Зорин с помощью посольства разыскал его в гостинице и сказал:
— Делай, что хочешь, но завтра ты должен быть в Москве.
— Он спросил, что случилось?
— Нет, но, наверное, догадался…
Друзья встретили его у трапа. Он спустился весь белый, и ему сказали:
— Саши больше нет.
Встречать его в аэропорт приехал и Владимир Иванович Бураковский. Он заказал «скорую помощь».
Томас Колесниченко:
— Вот они ехали с аэропорта в машине, а сзади «скорая помощь», чтобы оказать Жене помощь, если ему станет плохо.
Валентин Зорин:
— В полубессознательном состоянии мы доставили его домой, где лежало тело сына… Вот, что ему выпало. Женя переживал это очень страшно. Если бы не дочь и внуки, он бы такое горе не перенес.
Томас Колесниченко:
— Он мальчика очень любил. Это была жуткая трагедия. Так и осталось… А в то время и говорить нечего: невыносимое горе. До сих пор мы ходим на Сашину могилу, не забываем.
Люди вокруг Примакова узнали об этой трагической истории и понимали, что переживает Евгений Максимович.
Алексей Всеволодович Малашенко, доктор исторических наук, работал с Примаковым в Институте востоковедения:
— Я помню, что как раз после смерти его сына был назначен ученый совет у нас в институте. Все собрались, и стояла мертвая тишина. Сидели почтенные ученые и не знали, как им выразить свое сочувствие. А Примаков держался замечательно, ни жестом, ни словом не показал, каково ему сейчас.
Томас Колесниченко:
— Он продолжал работать. Да, вот в этом воля Жени. Он уходит в работу, он спасает себя работой.
Валентин Зорин:
— Два года после смерти Саши Примаков рабочий день начинал с того, что ехал утром на кладбище и час сидел у могилы сына, а потом ехал на работу…
Смерть сына была первой из двух трагедий, которые обрушились на Евгения Максимовича.
Все, кто знал Лауру Васильевну Примакову, сохранили о ней наилучшие воспоминания. Очаровательная женщина, великолепная мать и умелая хозяйка. Она изумительно готовила, была гостеприимна, доброжелательна. Чудесно играла на фортепьяно. И все у нее получалось легко, просто. Всегда полон дом гостей. Они жили весело и интересно.