В общем, если мой странный сон затянется надолго, то мне будет, чем заняться. Это точно.
Осталось решить последний вопрос.
— Слушайте, любезные… а вас не затруднит описать мою внешность? — задаю вопрос мягко и даже улыбаюсь почти мило.
Но селяне отчего-то пугаются.
— А что не так с твоей внешностью, девица… красная? — осторожно любопытствует бородач-отравитель.
Блин… надоело.
— Тебя как зовут? — спрашиваю у него.
— Мерило, — отвечает тот.
— Что… прям, так? — уточняю, подняв бровь.
— Так зовут всех старост во всех сёлах, — откровенно недоумевает по поводу моего замешательства бородач.
О, точно. Он же у местных был за главного.
— Хорошо, Мерило, — киваю одному и перевожу взгляд на второго, — а тебя как звать?
— Весло, — отвечает тот.
Смотрю на него, не моргая.
— Да не, это ж неправда, — отмахиваюсь, улыбаясь. Но не нахожу поддержки.
Оба мужика сидят спокойно; пережидают, когда просмеюсь.
— Что, правда — Весло? — уточняю, не зная, как на это реагировать.
— Правда, — кивает лодочник по имени Весло.
— Так, ладно… предположим, — протягиваю, складывая руки на груди.
Два селянина продолжают смотреть на меня, ожидая вопроса.
— Итак, Мерило, — смотрю на одного, — Весло, — перевожу взгляд на другого… — скажите мне, как я выгляжу.
— Как красна девица, — находится с ответом Мерило.
— Ага… а поподробнее? — предлагаю, сложив ладошки вместе.
— Ну, русоволосая… ясноглазая… красивая…
— Не продолжай, — останавливаю старосту и поворачиваюсь к Веслу, — а если в деталях?..
— Лицо маленькое, ресницы длинные, губы пухлые, возраст детородный, — тут же отвечает тот.
— Возраст детородный, — хватаюсь за единственную зацепку, — это сколько в годах?
— Ну, лет восемнадцать, — тянет Весло, осматривая меня оценивающим взглядом.
Твою ж… налево…
Прикрываю глаза и закрываю лицо руками.
Всё-таки попала… попала в чужое тело… ещё и в какую-то малолетку. Не то, чтоб я была сильно взрослой, но между восемнадцатью и двадцатью девятью годами огромная разница. Разница — в мировоззрение! К примеру, восемнадцатилетняя наверняка была бы в восторге от пафосного властного дракона и с большим энтузиазмом завоёвывала бы его сердце. А мне больше по душе немногословный великий воин, решивший бросить кромсать всех подряд, отказаться от своего меча и уйти в отшельники.
Интересно, скольких он уже покромсал?..
Но я отвлеклась…
— Скажите-ка мне, мудрые мужи, — протягиваю, пристально глядя на противоположную стену пещеры; к слову, почти не кривлю душой: по всем показателям эти двое — самые умные представители своего села, — как вы смотрите на то, чтобы покинуть этот остров и посадить нашего великого дракона на его законное место?