Плюсом еще и морские специальности, в которые он по глупости своей влил опыт, а потом и догнал, управляясь с суденышком. Впрочем, жалеть о содеянном глупо, ведь уже ничего не поправишь.
А вообще, нужно возвращаться к обучению. Такое топтание на месте, которое может показаться весьма прибыльным, – глупость несусветная. Впрочем, об этом уж говорилось, и не раз. И сюда он прибыл не просто так, а с намерениями.
Борис поглядел на рисунок на доске и, вооружившись ветошью, стер изображение, после чего осмотрелся окрест. Из множества островков он выбрал вот этот, в стороне от обычных маршрутов. В диаметре всего-то метров сто пятьдесят. Посредине возвышается голая скала, вокруг – галечный пляж с редкими валунами, полностью лишенный растительности.
Любой, кто решит здесь высадиться, будет как на ладони. Рука же у Бориса не дрогнет. Под это дело он вновь обзавелся маузером. Отличная магазинная винтовка под полноценный боевой патрон. На сегодняшний день это вроде бы единственный удачный опыт.
Устал он понимать всяких там морозовых. Если появится еще какой умник, что пожелает прибрать его к рукам, будет отстреливать без капли сомнений. Достали. Он никому и ничего не должен и ни о каком благодеянии не просит. Сам способен о себе позаботиться, как и достигнуть определенных высот.
Взгляд зацепился за небольшую точку как раз в той стороне, откуда Борис ожидал гостей. Поднял бинокль. Так и есть. Григорий возвращается, причем не один. От осознания этого под ложечкой появился холодок волнения, а к горлу подкатил твердый ком. Когда это случилось, Борис без понятия, но вот дороги ему Рыченков и Носов, словно родные. Воспоминания об отце и матери не вызывают такого волнения, как мысли о них.
– Ох и вымахал! А ну-ка оборотись, глянем на тебя, – после того как потискали друг друга в объятиях, потребовал Носов.
А посмотреть было на что. За прошедший год Борис не только подрос и раздался вширь, но и возмужал. К тому же начал бриться. Только о бороде лучше и не думать. Росла она клочками, что будет выглядеть скорее потешно, чем солидно. С усами все куда лучше, но их наличие скорее молодило. Поэтому Борис предпочитал обходиться без растительности.
– Здравствуйте, Павел Александрович, – поздоровался Борис с Проскуриным.
Протягивать ладонь для рукопожатия постеснялся. Профессор и прежде вызывал у Измайлова уважение, при всем негативном отношении Бориса к опустившимся алкоголикам. Сейчас же и подавно. Шкипер и механик сильно изменились, несколько помолодев, подобравшись и окрепнув. Профессор же по-настоящему преобразился.