– Остальное – лишь слухи, ходившие в то время, – ответил на ее вопрос старик.
– Что за слухи?
– Якобы Александра-Валерия требовала от короля признать дочь принцессой крови.
– Принцессой крови? – поморщилась Герда. – Серьезно? Если так, эта женщина была безумна. С чего бы королю признавать бастарда законной дочерью?
– Ходили слухи, что у Александры-Валерии имелись некие основания требовать невозможного.
– Какие основания?
– Я этого не знаю, – покачал головой старик. – Полагаю, этого не знает никто, кроме короля и барона Геммы.
– Что случилось потом?
– Александра-Валерия была найдена мертвой. Удар кинжалом…
– Я в курсе. Кто ее убил?
– Или барон, или король. У обоих был повод мстить. Но дело замяли, свалив все на грабителей. С тех пор, собственно, об этой истории и прекратили говорить. Запрет никогда официально не оглашался, но все всё быстро поняли, когда несколько особо любопытных подданных короля лишились из-за этих разговоров головы.
– Это всё?
– Да.
– Герда рассказывала, что вы помогли ей продать портрет матери. Вы знаете, где он сейчас?
– Знаю, но…
– Вам не надоело, мастер Эггер? – подняла Герда бровь.
– Портрет выкупил герцог Саган.
– Но вы же сказали ей, что портрет в Эриноре не продать.
– Это сказал не я, а торговец предметами искусства мэтр Густав Бёкль.
– Так он ее обманул?
– Видимо, это так.
– Но почему герцог? И разве он не боится гнева короля?
– Говорят, что герцог любил Александру-Валерию. Короля он, разумеется, побаивается, но не боится. Герцог обладает слишком большим богатством, огромной властью и обширными родственными связями, чтобы король решился отрубить ему голову. Но и герцог не афиширует свое приобретение. Я знаю об этом совершенно случайно. Бёкль проговорился. Он сразу понял, кому можно продать портрет, и получил за него гораздо больше денег, чем сказал вашей подруге…
* * *
Разговор с мастером Эггером оставил у Герды тяжелый осадок. И не только из-за того, что старик подтвердил ее подозрения по поводу матери. Расскажи он эту историю Герде еще тогда, три года назад, многое, возможно, произошло бы совсем по-другому.
«Проклятый трус! – думала она, уходя от скрипичного мастера. – Подлая мелкая душонка!»
Возможно, она была несправедлива к нему, но здесь и сейчас она была полна гнева. И гнев ее касался не только и даже не столько старика Эггера, сколько короля Георга и барона Геммы. Она поняла уже, за что погибла ее мать. Король сам дал ей подсказку, отправив за ней убийц, которые должны были найти у нее некий документ с королевской печатью. Что бы это ни было – письмо, обязательство или еще что, – документ мог узаконить статус Герды. Признанный бастард совсем не то же самое, что просто бастард. За это, скорее всего, и убили ее мать. За это же хотели позже убить Герду.