Сая торопливо вымыла блюдце, миску и чашку, затем вернулась в зал. Она уже собиралась выйти в коридор, но вдруг остановилась и обернулась.
— Кстати, ты написал предвыборную речь?
— А… Да, — Харуюки нашёл файл на виртуальном рабочем столе и передал матери.
— За пару-тройку дней отрецензирую и вышлю.
— Не торопись так, это не срочно.
— Иначе забуду, — ответила мать и закрыла за собой дверь.
Харуюки вернулся в свою комнату, ещё немного поработал с домашкой, затем принял душ и вышел из дома ровно в одиннадцать.
Выдался очередной ясный день, но с сухим восточным ветром, слегка разогнавшим жару. Прогноз объяснил это появлением на юге тайфуна, который мог уже через несколько дней обрушиться на Хонсю. Впрочем, прогнозы на первую декаду августа всё ещё обещали ясную летнюю погоду, так что поездке в Ямагату ничего не угрожало.
Добравшись до школы, Харуюки поздоровался с Хоу и занялся уборкой территории. Оказывается, деревья даже летом обильно роняют листву. Если её не убирать каждый день, она скапливается в кучи по углам.
Когда Харуюки закончил, его ждал сюрприз — Утай пришла не одна, а вместе с Идзеки Рейной. Он даже решил напомнить, что сегодня его очередь дежурить, но Рейна парировала: “Ну и что, ты же вчера тоже приходил”.
Они снова покормили Хоу втроём, затем разошлись по своим делам. Харуюки сначала отправился в столовую — открытую, но не работающую, — чтобы съесть купленную по пути булочку, затем переместился в библиотеку, где вновь занялся домашней работой. Ближе к вечеру Тиюри и Такуму закончили тренироваться, и они втроём зашли в излюбленную кондитерскую «Энжи», где взяли фруктовую пасту.
Мать тем временем уехала на работу, оставив сообщение: “Буду завтра поздно ночью”. Харуюки не отказался от мысли приготовить ужин и спустился в торговый центр за продуктами, но по пути случайно наткнулся на Тиюри. Та мигом выспросила, что это он задумал, после чего заявилась к нему в гости и без конца комментировала весь процесс приготовления.
Таким образом план Харуюки приготовить ужин исключительно своими силами так и не воплотился в жизнь, зато благодаря помощи подруги обжаренный цыплёнок и бобовый салат получились вполне съедобными. Тиюри тоже поела, да ещё с таким видом, словно ужин был приготовлен ради неё. Когда он проводил её до двери и вернулся в зал, часы показывали ровно семь вечера. За окном краснели последние лучи заката и загорались первые звёзды. Харуюки задёрнул занавески и прокрутил в голове события дня.
С какой стороны ни посмотри, тот выдался тихим, спокойным и весёлым.