Маленькая, щупленькая, с рыжим каре и испуганным личиком. Одета, как и все мы, в простые холщовые штаны и такого же покроя рубаху. Зовут, кажется, Лера.
Похоже, тут только она переживает о том, что случилось на входе.
Нет, не так, они просто «спят». Кидаю взгляд на беседующую парочку — словно пьяные. Вернее, находятся в том состоянии сомнамбул, в котором, и я находился в этом мире первые три дня. А состояние это не сильно-то отличается от глубокого опьянения. Нет, не потерей координации и не безудержным весельем. Скорее, потерей концентрации, полным непониманием реальной опасности, и частой сменой настроения. Ну и полным непониманием ответственности за свои действия… это мы уже проходили.
— Нет его больше. По крайней мере до следующего… — и вот тут я замолкаю, не найдя подходящего слова. До следующего сна? Сеанса? Пришествия в этот мир? Как, черт побери, описывать то, что с нами происходит?
— В общем, пока сюда опять не попадем, выход из пещеры свободен. — Завершаю я. И тут же слышу удивленное:
— Ты проснулся?
Киваю. И тут же попадаю в объятия. Она радуется? Нет, черт подери, она плачет, плачет навзрыд.
— Ты. Ты давно проснулась?
— Уже два дня.
Память, что б ее, снова подкидывает кусочек воспоминаний — наши глупые баталии, перекошенное лицо девушки, ее крики и… ее мертвое тело в углу пещеры.
Вздрагиваю! — Так ты пыталась нас разнимать…
Едва заметно кивает.
— Сколько, сколько у тебя жизней?!
Молчит, лишь всхлипывая, сильнее прижимается ко мне.
— Сколько! — Я уже ору так, что, теперь и остальные обращают на меня внимание.
— Три. — Чуть слышно произносит она.
Суки, твари неблагодарные, сволочи…, и я в их числе! Возможно, в первых рядах. Два дня! Два чудовищных дня она пыталась нас хоть как-то разнимать, уже понимая, что мы убиваем себя. А мы «спали»! Нам было все равно.
За что ей так!
Спросить, сколько нас было изначально, не поворачивается язык. Просто глажу ее по голове, пытаясь успокоить, и судорожно пытаюсь понять, как действовать дальше.
— Нам надо найти деревню, — выплакавшись, произносит она. Я даже не сразу понимаю смысл этих слов, настолько мне сейчас тошно от осознания того, что здесь происходило эти дни.
— Деревню?
— Да, ее Дима нашел. Приходил, рассказал и ушел снова.
— Когда?
— Вчера.
— А почему не вернулся?
Девушка наконец-то отпускает меня и делает шаг назад. Глазки в пол:
— У него последняя жизнь была…
— «К черту, найду того, кто заставил подписать нас этот гребанный договор…» додумать не получается. Не получается по той причине, что снова приходит воспоминание того, что было в том договоре что-то важное. Но что?!