«И вы еще сомневались?» – спросил я.
«Во Франции, – объяснила она, – у нас существует понятие grande bourgeoisie, а не средний класс». В любом случае она уверена, что сейчас отнюдь не богата.
Сейчас с этим вообще трудно. Так, в ходе недавнего опроса людей, чей капитал составляет от 1 до 4 миллионов долларов, лишь 9 % сказали, что считают себя богатыми. (Вероятно, в устах людей, проводивших опрос, слово «богатый» звучало слишком вульгарно.) Остальные признали себя обеспеченными или, возможно, «хорошо обеспеченными». Около половины респондентов определили богатство как состояние в пять и более миллионов долларов.
Когда же я в ходе собственного исследования беседовал с людьми, чей капитал составляет примерно 5 миллионов долларов, волшебное число чаще равнялось 10 миллионам. Люди, имевшие 10 миллионов долларов, говорили уже о 25 миллионах, и так далее по нарастающей. Есть люди, которым никакая сумма не кажется достаточной. Когда коммодор Корнелиус Вандербильт незадолго до смерти мучился от болей в животе, врач назначил ему шампанское. «Я не могу себе этого позволить, – ответил Вандербильт. – Думаю, сойдет и содовая». В то время, в 1876 году, его капитал равнялся 110 миллионам, на пять миллионов превышая федеральный резерв США. Зачастую богатство производит именно такое действие – манит в недосягаемые дали.
Нельсон Пельц, например, сколотил состояние, энергично суетясь на скупке контрольных пакетов компаний, организованной Майклом Милкеном в 1980-х годах. Сейчас он живет в поместье High Winds площадью 130 акров в Бедфорде (штат Нью-Йорк) и любит раздражать своих богатых соседей, летая на шестиместном вертолете Sikorsky до ближайшего магазина. (Ладно, признаюсь, что это неправда. Он так заботится о покое и хорошем настроении своих соседей, что использует вертолет только в очень важных случаях, например, чтобы избежать тягостной пятиминутной поездки до аэропорта округа Уэстчестер.) Пельц сейчас имеет 970 миллионов, то есть является «сантимиллионером», что, конечно же, превосходно, досадно только, что немножко не хватает до заветного слова «миллиардер». «Ты видишь этих парней с тремя или четырьмя миллиардами долларов, – сокрушался недавно Пельц, – и думаешь: „Что я сделал не так?“».
Психологи называют относительной депривацией склонность оценивать себя не по объективным показателям, а в сравнении с равными себе. Именно поэтому даже сверхбогатые люди часто не думают о себе как о богачах. Либо есть кто-то немногим богаче, либо кто-то идет по пятам, угрожая стать богаче. Отсюда и фраза Джона Рокфеллера, узнавшего в 1913 году, что собственность Дж. П. Моргана не превышала 80 миллионов долларов: «Подумать только! Он даже не был богатым человеком». Как это ни странно, одна из причин, по которым богатые тянутся друг к другу, образуя привилегированный круг, состоит в том, что это облегчает процесс сравнения. Стремление собираться вместе, чтобы бередить раны относительной депривации, а также наслаждаться чувством относительного превосходства, – одна из причин, по которой богатые склонны к социальной изоляции.