Представителям Запада не стоит слишком возмущаться: демографические данные указывают на то, что убийство новорожденных дочерей также было частым явлением и среди нетитулованного мелкопоместного дворянства в некоторых средневековых европейских культурах. То усердие, с каким аристократы отдавали своих дочерей в монастыри, служило той же самой цели – избавлению от лишних дочерей и концентрации наследства в руках потомков по мужской линии. Более того, глубинное предубеждение богатых против дочерей продолжает существовать и поныне, хотя и едва различимо.
Все в семью
Среди Ротшильдов начало практике инбридинга положил младший сын Мейера, Джеймс, который в 1824 году женился на дочери своего брата. В течение следующих шестнадцати лет четверо других внучек Мейера остановили свой выбор на его внуках, своих двоюродных братьях. Генеалогическое древо начало быстро сращивать свои ветви. Так, например, в 1876 году Альберт фон Ротшильд женился на Беттине Ротшильд. Если бы их дети оглянулись на свою родословную, то обнаружили бы, что из шестнадцати позиций прапрадедушек и прапрабабушек три были заняты Мейером Ротшильдом, три его женой Гутлой и еще три их сыновьями. Таким образом, как Мейер, так и Гутла обнаруживались в предыдущем поколении трижды в качестве прапрапрадедушки и прапрапрабабушки. В течение предшествующих пяти поколений 62 позиции родословного древа были заняты всего 36 личностями, из которых 24 человека были Ротшильдами с рождения.
Хотя это было впечатляющее начало, следует добавить, что достижение Ротшильдов было ничем по сравнению с многовековой традицией близкородственных браков среди европейской королевской знати: Роберт Гандерсон, специалист по генеалогии из штата Юта, с конца 1960-х годов занимается родословной принца Уэльского Чарльза, благодаря родственным бракам у принца Чарльза не более двадцати трех тысяч предков в семнадцати поколениях вместо максимально теоретически возможных шестидесяти пяти тысяч. Только один человек, Эдуард III, король Англии в 1327–1377 годах, встречается среди его прародителей две тысячи раз и, по подсчетам Гандерсона, мог бы занять порядка двенадцати тысяч ветвей, если бы генеалогическое древо было известно полностью.
Биологи исследуют сложное родство, подобное тому, что наблюдается в семье Ротшильдов, используя «коэффициент инбридинга» – показатель того, насколько тесно связаны представители рода. В случае с семью детьми Беттины и Альберта коэффициент составлял 0,064, что в 256 раз больше по сравнению с семьей, в течение пяти поколений придерживавшейся нормального аутбридинга. Другими словами, шестьдесят лет спустя после своей смерти Мейер Ротшильд был источником обоих аллелей в 6 % генных локусов своих прапраправнуков. Таков же коэффициент инбридинга в случае вступления в брак двоюродных брата и сестры. Согласно общепринятой точке зрения, подобная степень межродственного скрещивания должна быть опасной для здоровья Ротшильдов, хотя Ниал Фергюсон не отмечает никаких свидетельств генетических аномалий. Шестеро из сорока четырех правнуков Мейера (поколение Альберта и Беттины) умерли, не дожив до пяти лет, но Фергюсон приходит к выводу, что это было нормальным явлением для Западной Европы того времени. Было ли это нормальным для класса, к которому они принадлежали, неизвестно. Из всех детей Альберта и Беттины один умер в младенчестве и еще один в подростковом возрасте, но пятеро остальных выросли и четверо из них вступили в брак.