Леший воровато оглянулся, блеснув ярко-зелёными глазами, и заговорил уже куда тише:
— Ты что творишь, нечистая сила? Кто тебе дозволил в моем лесу деревья рубить?!
— А что, нельзя было? — оскалилась я. — Ну, ладно. Больше не буду.
— Правда, что ли? — опешил от такой покладистости Леший.
— Правда, правда, — закивала я. — Пусть богатыри по старинке развлекаются. Шишки коллекционируют…
Леший снова начал озираться. Но вокруг, если не считать мерные удары, доносящиеся с огорода, было тихо.
— Нет. Ну, если они у тебя делом заняты, — с сомнением протянул он.
— Нет, они от меня шишки отрывают, — фыркнула я. — Я думала и сегодня их занять, частокол подновить, но раз ты против…
Где-то вдалеке послышался многоголосый гомон, и Леший вздрогнул.
— Ну, если на частокол да сухие…
— Какие же ещё, — пожала плечами я.
Разумеется, я ни малейшего представления не имела, какие деревья нужны на частокол. Но, судя по тому, что прорасти в удобренной гусе-лебединым помётом земле ни одно бревно не попыталось, всё-таки именно сухие.
— Ну, так они ребята молодые, откуда им знать, сухое дерево или есть в нём ещё немного жизни, — вкрадчиво продолжила я. — Ты бы, дед, позаботился, чтобы не обознались.
— Позаботился… — протянул Леший, опасливо косясь через плечо. — Дык…
— Эй, гляньте, это не Лешак там? — донеслось из-за ближайших деревьев, и лохматый хозяин леса подскочил как испуганный заяц.
— Позабочусь, — затараторил он. — Сам пришлю сухие! Но чтоб больше ни одного мухомора, ни одной поганки не брала, негодная!
— Точно Лешак! — крикнул кто-то.
— Сам пришлю, — пискнул тот, поспешно ввинчиваясь в землю.
— И смотри, чтоб ровные, — крикнула я в быстро затягивающуюся дыру на том месте, где незваный гость стоял ещё секунду назад.
— День добрый, хозяйка, — пробасили в один голос двое чешуйных, прошагав мимо в одних штанах, но с полотенцами через плечо.
— Добрый, добрый, — кивнула я, не отказав себе в удовольствии полюбоваться красавчиками. Со спины, разумеется.
А когда перевела взгляд обратно на лес, то чуть не села, где стояла. Он шёл ко мне.
Огромные деревья с обломанными сучьями, а кое-где даже обугленные, медленно двигались вперёд, вытаскивая из земли длинные узловатые корни. Расширившимися от ужаса глазами я следила, как всё новые и новые лесные покойнички выбираются из небытия, раздвигая густой подлесок.
Если я и не заорала на весь Буян, то только потому, что дар речи забился куда-то в пятки вместе с бешено колотящимся от ужаса сердцем. А когда я вспомнила, что в таких случаях положено делать, лесные исполины уже перешли ко второй части Марлезонского балета. Ветки отлетали в стороны сами собой, словно под ударами огромного невидимого топора, длинные, действительно ровные стволы подскакивали в воздух, оставляя на земле низкие пни, и валились на землю как скошенная трава. Причем эта мечта термита ещё и сама собой укладывалась в штабеля рядом с частоколом.