— Долеталась… — со смесью облегчения и отчаяния прошептал кот и картинно упал в обморок.
Правда, глазами продолжал следить за каждым движением скатерти, поэтому в обморок я не поверила. Сняв скатерку с подоконника вместе с вонючим подарочком, я, смаргивая навернувшиеся на глаза от ядрёного запаха слезы, положила её на лавку и для надежности села на край. Только после этого я рискнула снова отправить в небытие убойные витамины. Поспешно убрав все следы своего рукоделия, я, нервно сглотнув, снова прошептала волшебные слова. И обнаружила, что сижу в большой миске с сырниками, а Васька нежно обнимает крынку с молоком и плошку со сметаной.
— Хозяйка! — в довершение донеслось со двора. — Поесть бы!
— Твою мать… — только и смогла произнести я.
В тот раз я опять выдавала сырники с крыльца. И не потому, что мне было лень спуститься к яблоне. Просто я умудрилась вспомнить, куда угодила, активировав скатёрку, только после того, как крикнула из-за шторки: «Да, да, заходите и в очередь!». Оголодавшие витязи ломанулись на двор, и времени у меня осталось только нос пришлёпнуть да шаль накинуть.
В общем, я орудовала мисками на крыльце, стараясь ни в коем случае не поворачиваться спиной. Жирные пятна на мадам сижу нанесли бы непоправимый урон репутации всемогущей и злой ведьмы, чьи обязанности я тут выполняла. С этим даже Васька согласился, когда перестал наконец обниматься с большой плошкой сметаны.
Машинально раздавая порции сырников, я раздумывала над сложившейся ситуацией. Была ли я той самой Василисой, которую разыскивали все вокруг, или меня лишь принимали за неё, роли не играло. От перемены мест слагаемых сумма не меняется, но положение усугубляется, как любил говаривать мой препод по бухгалтерскому учёту. У настоящей Василисы был хотя бы один козырь в рукаве: то, ради чего все мечтали её заполучить. У меня же не было и этого. И я даже не представляла, что это могло бы быть. Соответственно, в первую очередь требовалось выяснить, о чём, собственно, речь.
Из всех доступных источников информации в относительной досягаемости имелся только кот, и вывод буквально напрашивался: допросить с пристрастием и вытрясти из пушистой шкуры все подробности. «Допросишь тут, — проворчала я про себя, очнувшись от размышлений и обнаружив перед носом очередную пустую миску и улыбающегося витязя. — Пока эти тридцать три рыла накормишь, сама поесть не успеешь, не то что глобальные проблемы решать. Тридцать четыре, — поправилась я, покосившись в сторону баньки. — Огородного робинзона тоже кормить надо».