Ну все, Алина, довольно. Минутка жалости к себе закончилась. Хватит распускать нюни! Собрала волю в кулак — и вперед. Счастье и удача улыбаются только сильным, как говорила мама. А еще она просила никогда не сдаваться…
— Алин, время, — заглянула в гримерку напарница по номеру Света. — Через десять минут начинаем…
— Иду-иду, — я поспешно отвернулся, смахивая слезы: еще одна слабость, которую никто не должен увидеть. Для меня нет страшнее унижения, чем плакать на людях. — Сейчас…
Я отложила иголку с ниткой на столик около зеркала, глянула в него напоследок, чтобы поправить волосы, и между делом похвалила себя, что вчера все-таки успела подкрасить корни и освежить цвет: на этот раз оттенок «красного дерева» получился особенно насыщенным и ярким. Почти как у той самой русалочки Ариэль, роль которой сейчас придется исполнить перед детишками и их родителями.
Еще раз проверила, все ли в порядке с костюмом, и направилась к выходу. Представление еще не началось, а я уже мечтала поскорей снять с себя этот до ужаса узкий хвост, в котором передвигаться получалось только маленькими шажочками.
Света уже сидела на краю бассейна, готовая по сигналу спуститься в воду. Впрочем, резервуар, в котором проходило все действо, не был похож на бассейн в привычном всем понимании. Скорее, куб с прозрачными стенами. Мы погружались в него сверху, зрители же сидели внизу и наблюдали за представлением через стекло, точно на экране. Я оказалась у перил, что располагались по периметру площадки у бассейна, и случайно бросила взгляд в зрительный зал. Сама я была в тени и недоступна глазам собравшихся, а вот они, освещенные пока яркими лампами, напротив, оказались у меня как на ладони. И среди этой пестрой толпы взгляд выхватил знакомое мужское лицо. Павлик, мой бывший. А рядом с ним — девушка с торчащим вперед беременным животиком. Сердце сразу встрепенулось в негодовании: зачем он привел ее сюда? Ведь знает, что я выступаю в этом шоу!
Лицо Павлика выражало безмятежность и счастье. Именно с таким блаженным видом он сообщил мне, что у него все то время, пока мы встречались, была еще одна девушка. И любил он нас одинаково сильно. Вот только та, другая, случайно забеременела. «Пойми, малыш, — проникновенно говорил он, пока я пребывала в прострации от такой „ошеломительной“ новости, — если бы это случилось с тобой, то я бы без разговоров женился на тебе, а с Аней расстался. Теперь же мне придется оторвать от сердца тебя, малыш, и взять на себя ответственность за ребенка Анюты. Все же я не хочу поступать непорядочно. Мне больно уходить, но я уверен, что ты еще будешь счастлива. И не держи на меня зла». Не держать зла? Да в тот момент я вовсе ничего не чувствовала, лишь полнейшее опустошение. И снова одиночество, с которым уже почти сроднилась…