— Ну, будь здоров, — сказал я.
По радио передали: «Повторное сообщение. Всем патрульным машинам. Разыскивается Уильям Йетс…»
Ночь была душной и жаркой. Мимо меня промчалась машина, за ней другая. Я не голосовал — обе были похожи на полицейские автомобили. Я прошел по обочине несколько шагов, потом, остановившись, прислонился к дереву и некоторое время приводил в порядок свои нервы.
Водитель следующей машины притормозил, снова рванул вперед, потом всё же решил остановиться. Это «линкольн». Притаившись за стволом дерева, я услышал, как усталый голос произнес:
— Пойдем выпьем чего-нибудь. Меня замучила жажда.
Другой голос крикнул:
— Обойдешься!
Я выглянул из-за дерева. В машине находились четверо или пятеро. В полутьме определить точное число пассажиров я не сумел. Разразившись бранью, водитель тронулся с места, и «линкольн», стремительно набирая скорость, скрылся в северном направлении. В том же направлении, куда намеревалась ехать и Фэй Бойл. Я вышел на дорогу и зашагал по обочине.
Парень за баранкой «линкольна» был Эдди Силвер.
Свернув с асфальтированной магистрали, я направился в Литтл-Виллидж напрямик по грунтовой дороге.
Главная улица городка показалась мне ещё темнее, чем в субботу. Из «Спрус-отеля» — единственной гостиницы Литтл-Виллиджа, как и в прошлый раз, доносились печальные звуки трубы. Музыкант словно жаловался на свои невзгоды. Возможно, они у него имелись, но я мог поспорить, что были они на порядок, а то и два менее серьезными, чем у меня. Я прошел на автостоянку и проверил находившиеся там машины. «Линкольна» среди них не было. Через стеклянную дверь вестибюля мне был виден сидевший за стойкой клерк. Он что-то записывал в журнал.
Я достал из бумажника пятьдесят баксов и спрятал их в левой руке. Кто знает, может быть, клерк тоже настроил приемник на полицейскую волну и теперь в курсе последних событий. Конечно, я шел на серьезный риск, но другого пути заручиться хотя бы косвенными свидетельствами своей невиновности у меня не было. После того как я окажусь в лапах Бедекера, подобная возможность мне уже не представится. Я вошел в вестибюль и остановился у стойки.
Трубач в ресторане играл «Сибоней». Качество исполнения этой популярной мелодии вогнало бы в краску последнего мужичонку в мексиканской деревне. Слышалось шарканье ног танцующих и визг пьяных женщин. Не обращая на меня внимания, клерк продолжал писать.
Я спросил:
— В каком номере проживает миссис Кордей?
— Гостей фамилии Кордей в отеле нет. — Он поднял голову и внезапно быстро-быстро заморгал. Душа у меня ушла в пятки, мне показалось, что он вот-вот издаст вопль: «Держи его!» — и бросится вон из отеля. Но он проявил выдержку, его верхняя губа шевельнулась, и он сдавленным голосом произнес: — Миссис Кордей в отеле не проживает.