«Повторное сообщение. Всем патрульным машинам. Разыскивается Уильям Йетс. Рост шесть футов, вес сто девяносто девять фунтов, глаза карие, шатен, небольшой пулевой шрам на левой щеке. Был одет в темно-серый костюм. Вооружен и опасен. При задержании принять меры предосторожности. Розыск объявлен в связи с убийством. Джозефа Хэпуорта и Гарри Барнета. В случае задержания живым немедленно поставьте в известность сержанта розыскного отдела Бедекера. Конец сообщения».
Информация была лаконичной, но достаточно содержательной. Охота на меня была в разгаре. Они не отступятся, пока не добьются своего. Я тоже оперся локтями о стойку и левой рукой прикрыл щеку со шрамом. Отхлебнув из чашки кофе, я усмехнулся.
Хозяин не замедлил ответить тем же. Ночь была длинной, и ему не терпелось с кем-нибудь потолковать.
— Видишь? — сказал он. — А ты хотел выключить приёмник. Радио многих раздражает. Говорят, у меня психологический сдвиг, нездоровый будто бы интерес. А вот и нет! Эти передачи поинтересней глупых шуточек, которыми перебрасываются ма Перкинс и па Боббинс. И знаешь почему? Возьми, к примеру, этого подонка Йетса, они долдонят про него каждые пять минут вот уже два или три часа. Могу поспорить, они обязательно его изловят. Фараоны уже обшарили его дом. Пусто. Потом, как ненормальные, помчались в отель «Виндзор». Кто-то его там видел. Улавливаешь? — Он выжидательно глянул на меня.
— Не совсем, — пробормотал я.
— А видел его мужик, который, как и я, любит всякую уголовщину. Он сразу же сообщил в полицию. Да, таким, как он и я, цены нет. Теперь представь, что открылась дверь и эта падаль вошла сюда. Рост, вес, одежда, шрам… — Перечисляя приметы, он прищелкнул пальцами. — Да я его узнал бы как облупленного.
— Думаешь, он может войти?
— Нет. Из управления передали, что его машина брошена где-то в деловой части Монреаля. Сейчас он, как крыса, забился в нору. Преступники не разъезжают в открытую, когда за ними гонится полиция.
— Наверное, ты прав. — Я поставил чашку на стойку. — Интересно, вернется моя жена или нет?
— Жена? Понятно, у всех бывают семейные неурядицы. А нос у тебя почти в норме.
— Работа её братишки. Я хотел выкинуть его вон. Она говорит, что мы просто не поняли друг друга. — Я поднялся, стараясь держаться к нему правой стороной, и положил на стойку два доллара. — А пошла бы она… Если заявится, скажи, что я больше не мог её ждать. Сдачи не надо.
— Тогда хоть пропусти глоток.
Я покачал головой.
Он сказал:
— До следующего поселка четыре мили. Посигналь, тебя обязательно кто-нибудь подвезет… А с бабами именно так и надо обращаться. Посылать их подальше.