— Смотри, — оживляется Вова, — ну смотри, ты опять всё пропустила. Вот же у тебя еще два раза одиннадцать — вон и вон. И вот тридцать два. Чем ты смотришь, корявая!
— Это что за слова такие?! — угрожающе говорит бабка.
— А ты дурак! — подумав, отзывается Катя.
Она сползает со стула ниже, пытаясь пнуть Вову под столом, но не достает. Анатолий встает, берет Катю под мышки и сажает нормально.
— Семьдесят семь! — объявляет бабушка. — Семен Семеныч!
— А Василь Василич бывает? — спрашивает Катя и тут же перебивает себя: — Ой, пап, а знаешь чего? У дяди Кости зонтик, как у мамы! Отстань, дурак! — говорит она Вове, который заволновался и тоже рыщет ногой под столом. — Мы когда за лото ходили, я видела. Я думала, это мамин, а Вова сказал, что просто такой же, похожий!
— Он даже и не слишком похожий! Тебе вообще показалось! А когда кажется, креститься надо! — Вова сползает ниже, и нога его достигает цели.
— Ну, ты! — Катя выворачивает нижнюю губу, демонстрируя готовность заплакать. — Пап, скажи ему, чего он!..
Бабка откладывает в сторону мешочек с бочонками и смотрит на Анатолия.
— Я сама видела! Он его сушил открытый! Мама тоже так всегда сушит! И одна спица сломана!
Анатолий внимательно выискивает у себя на карточке какую-то цифру.
— Пап, не слушай, она всегда придумывает! — говорит Вова. — Ты тупая, все так зонтики сушат!
— У нашего друга доктора женский зонтик, надо же… — сама себе говорит Лариса Витальевна и — руку в мешок. — Тридцать пять.
— Всякое бывает, — отзывается Анатолий, не отрывая взгляда от карточки.
— Бывает, бывает… Семь.
— Ну, па-а-а-а-а…
— Ты, Анатолий, все-таки…
— Что я?
— Ничего! Пятнадцать! Двадцать девять! Три!
Никого нет на темной улице с оранжевыми фонарными кругами. Лужи то мерцают звездами, то затягиваются невидимыми тучами. Глубокие тени лежат в выщерблинах дороги. В глубине участков всё меньше освещенных окон. Некому увидеть, как дверь заброшенной дачи открывается и на пороге появляется маленький худой мужчина, юркий, как ящерица, готовый мгновенно отпрыгнуть, скрыться, затаиться в черном пространстве дома.
На редкость бездарный день
Анатолий работал старшим научным сотрудником в НИИ. Он познакомился со Светланой в гостях у своего бывшего одноклассника. Светлана оканчивала пединститут, отделение начальной школы. Они все тогда сильно напились, стали петь песни. Быстро выяснилось, что целиком никто ни одной песни не знает, каждый — по фрагменту, причем все фрагменты разные. Откуда-то возник песенник, позорище, но дело пошло на лад, к последней странице закончилось вино и даже портвейн. Нашелся второй песенник, и одноклассник сбегал за добавкой. В финале пели Визбора: «Ты у меня одна…»