Алеся с любопытством посмотрела на сидящего в своем любимом кресле учителя, сегодня настроенного мирно и философски, и сама села напротив.
— Почему?
Он помолчал, прежде чем ответить.
— Не знаю точно, но думаю, что оборотной стороной того, что в обществе высшей целью провозглашается именно добродетель, является лицемерие. Все говорят, что нужно жить добродетельно, но далеко не у всех это получается. Не так-то это просто — жить добродетельно. И что остается? Единственный способ не стать изгоем в таком обществе — это притвориться добродетельным. Если обществу безразличен нравственный уровень его членов, лишь бы они не осуществляли явное насилие друг над другом, то и не нужно притворяться. Но чем выше в обществе планка нормы, чем, так сказать, добродетельнее норма, тем выше уровень притворства. И что же делать с менталистами, для которых любое притворство очевидно? Не пускать их на порог дома. Почти не встретишь менталиста со счастливой личной жизнью. Их все опасаются. Ну или почти все.
— Всего-то и нужно, не притворяться.
— Всего?!
— Конечно. Учитель, вы еще встретите семью, в которой вы станете родным человеком. Будете помогать им деток воспитывать.
— Выучил я тебя на свою голову. Ты понимаешь, что отвечаешь сейчас не на мои слова, а на нечто более глубокое? И, кстати, на то, что это будут твои с Харрайном детки, я могу рассчитывать?
Алеся сразу же смутилась. С трудом встретила искрящийся взгляд желтых глаз Верондира.
— Но у нас же только помолвка. Да и то, вы же знаете, с какой целью…
— Я тут на днях спросил Лэндигура, собирается ли он расторгать помолвку со временем. Дескать, беспокоюсь я за свою ученицу. По тебе, кстати, обычно незаметно, насколько он тебе небезразличен. Но вот когда ты сильно волнуешься, то кое-что заметно. Очень красивая картина. Лэндигур сказал, что не собирается помолвку расторгать. И это была чистая правда. Знаешь, иногда очень удобно, спросить человека напрямик. Он или скажет правду, или солжет. Но если он солжет, то ты будешь знать, что он солгал. А, следовательно, будешь знать правду.
— То есть, как это он не собирается? — не понимая, медленно проговорила Алеся. — Быть такого не может.
— По-моему, ты себя недооцениваешь. У Харрайна Лэндигура после смерти отца мать вышла замуж второй раз. И постоянно говорит, что с кем угодно лучше жить, только не с менталистом. Сына из-за этого, как правило, видеть не хочет. И многие другие ведут себя не лучше. И тут в его жизни появляешься ты с твоей природной доброжелательной сеткой ментальных потоков. И с потрясающе красивой картиной привязанности к нему, заметной, когда ты волнуешься. Ты не видишь себя со стороны, но я до сих пор не выучил тебя ставить «сетку спокойствия», чтобы не лишать себя удовольствия, видеть естественный вариант. Он куда как привлекательнее для менталиста, чем стандартная «сетка спокойствия».