— Перемещаемся в Госпиталь? — пребывая в своих страданиях, спросила Алеся.
— Не поможет, — ответил ей спутник, обнимая девушку и притягивая к себе. Причем руки он просунул под ее курткой, совсем так, как это делали изученные им окружающие. Те, впрочем, в этом вопросе шли гораздо дальше. — Мне уже даже все равно, что тебе нет полных девятнадцати.
— Подожди, Харрайн, — почти испуганно сказала Алеся, отклоняясь назад и упираясь ладонями ему в грудь. — Ты же не хочешь, чтобы у меня было какое-то раздвоение? А у меня скоро будет. Я, минуточку, переживаю. Ты всегда так презрительно относился ко всему подобному. Я всегда думала, что ты меня за это презираешь. Ты же всегда… а теперь… и как я…
— Я никогда не относился презрительно лично к тебе, Алеся, — он горячо ответил ей, крепко прижимая невесту к себе, не давая вырваться. — Я всегда считал последний год твоего пребывания на Земле твоей трагедией, а не причиной для презрения. И как я мог думать иначе, точно зная все, что произошло! Земное воспитание — это болезнь, повредившая твою душу. Но ты очень похожа на Ольсинею. А любовь и верность Ольсинеи выше всех ожиданий. В твоей голове еще остались земные предрассудки, к несчастью, но они скоро выветрятся, — Алеся замерла. Харрайн оставив одну руку на ее талии, второй погладил каштанво-золотистые волосы невесты. — Милая, твоей душе не повредил даже этот опущенный мир. Опущенный, точно тебе говорю. Из всех, кто рядом здесь целуется, только я пытаюсь поцеловать свою невесту и будущую жену. Причем, она единственная сопротивляется.
— Алеся улыбнулась, наконец-то поняв Харрайна. Остались предрассудки, так остались, пусть их. Главное, что он все равно ее полюбил.
— Я не знаю, когда я точно понял, насколько ты мне небезразлична, — продолжил ее жених, почти касаясь губами ее лица. — Когда я предлагал тебе помолвку, я еще только беспокоился о твоей безопасности. Но после твоего первого бала, я уже знал, что наша помолвка стала для меня настоящей. И я никогда не скрывал от тебя своих чувств. Но ты упорно не хотела их замечать.
И он, наконец, ее поцеловал. Алеся закинула руки ему на шею и, когда он оторвался от ее губ, прижалась к нему, не в силах разорвать объятия.
— Вот это и есть настоящая ментальная привязка, — неожиданно прошептал Харрайн, с нежностью глядя ей в глаза. — По крайней мере, ты теперь точно будешь знать, что раньше я тебя к себе не привязывал даже случайно.
— А может, это одна на другую наложилась. Вот и получился такой результат, — ответила неуклонно пьянеющая от счастья Алеся. — Интерференция. Фардар сказал, что трудно отличить…