Алеся вспомнила о Харрайне Лэндигуре.
— А ведь я и вправду соглашусь. Вот ведь хмырь этот ваш Калинкин.
Фардар тихо рассмеялся.
— Но как же моя мама? Она даже не знает, что я жива.
Ольсинея вздохнула. Помолчала и еще раз вздохнула.
— Я была у Элинары. Пока ты лежала в Долине больная, я смогла покинуть Долину-между-Мирами. Ты ничем не можешь помочь своей матери. На поверхности сознания она убеждена, что ты умерла. Но в глубине души, там, где сохранилась загнанная вглубь память о Долине, она понимает, что ты жива. Не думаю, что хоть кто-нибудь сможет исцелить такое расщепление сознания. Когда я стояла рядом, она меня узнала. И тут же быстро ушла в другую комнату, чтобы включить этот ваш телевизор на полную громкость. Хотела как можно скорее забыть обо мне. Вся жизнь твоей матери проходит в постоянных попытках забыться и ни о чем не думать. Ох, Алейсия, когда дом разваливается, нужно не пытаться его сохранить, а спасти хоть что-то уцелевшее. Спасать надо тебя.
Ольсинея отвернулась и попыталась незаметно вытереть подступившие к глазам слезы.
Они доехали до моста и перебрались на другой берег реки. Дорога светлой лентой извивалась в лесной чаще. И наконец Хозяйка затормозила возле глухого забора, созданного в земном стиле модерна начала двадцатого века и покрашенного в кирпично-красный и белые цвета.
— Надеюсь, никто из нас входную калитку не видит?
— Калитку видят только те, — объяснил Алесе Фардар, — кому очень нужно расслабиться. Своего рода ментальный фильтр. Мы находимся у входа в самое знаменитое питейное заведение Долины.
Ольсинея выскользнула из псевдоджипа и, несмотря на высокие каблуки, уверенно дошла по высокой траве до крайней доски забора в стиле модерн. От этой доски она сделала семь шагов вперед и громко постучала. Стук замер в глубине безмолвного леса, шелестевшего вокруг. И снова воцарилась тишина.
— Эй, Жаккардо, — не сдалась Ольсинея, — оцени мою деликатность и открой калитку. Ты ведь понимаешь, что ваш заборчик для меня не преграда?
— Какая ты настырная, Хозяйка, — недовольно сказал открывший наконец калитку мужчина, заросший черной бородой до самых ушей. — Неправильная ты Хозяйка. Слишком молодая, красивая и вся такая, — продолжал он ворчать, загораживая вход. — Настоящая Хозяйка должна быть старой, мудрой и спокойной. Не то, что всякие некоторые.
Фардар за время во время этого ворчливого монолога вышел из машины и быстро подошел к жене.
— А вы выберите себе новую Хозяйку, неблагодарные существа, — резко сказал он. — А эту, молодую и красивую, я заберу к себе в замок Иселдау. Она там ни горя, ни забот знать не будет. И любого, позволившего себе подобное неуважение к госпоже Иселдау, стражи замка разделают на мелкие кусочки за пару минут. Понятно?