Посмотрел на своё зеленоватое лицо в зеркале и вышел за дверь. На лестнице мигнула лампочка, и мухи, вившиеся вокруг неё мотыльками, бросились в стороны.
Плохо повиновались руки и ноги, из конечностей ушла жизнь, зато жарко горело в желудке, повязка на голове размоталась и теперь вилась у ног фатой невесты. Пытаясь вернуть её на место, я в то же время толкнул входную дверь. Металлический лист затрепетал, и вибрация прорвалась в голову — как будто в черепе захлопала крыльями стальная птица.
* * *
Бабушка сидела в старом проваленном кресле. Широкий таз так основательно был погружен в него, что она бы точно не встала без посторонней помощи. Бабушка мешала настойку в чае мелкой позолоченной ложечкой. С тех пор как ей стало 80, бабушка начала пить успокоительную целебную настойку умеренно.
В гостиной, где мы сидели, стоял огромный дубовый шкаф с советскими подписными изданиями. Нефритовая статуэтка балерины в серванте — бабушкина ровесница. Когда к бабушке приходили врачи, она зачем-то врала, что была балериной. Когда-то у неё были молодые белые руки и молодой голос. В последние годы она всегда и всем рассказывала одну и ту же историю — как рожала отца.
— Я рожала почти насухо, — сказала бабушка. — Очень мало воды. Твой отец кричал как сумасшедший. Он просто орал. Никто не мог его успокоить. И я орала. Боль была просто звериная. Наверно, твой отец не хотел вылезать. Он у тебя всегда был с характером.
Бабушка только теперь обратила внимание, что я сижу, обхватив голову.
— У тебя что, голова болит?
Я подлил себе настойки. Хотелось пить её из горла, но я соблюдал приличия. Думал о деревянной хлипкой двери бабушкиной квартиры, которую смогут сорвать с петель без всяких подручных средств — это было ещё легче, чем попасть в медсанчасть на «Фрезере». И всё же я почти чувствовал себя в безопасности. Бабушка никак не вязалась с тем кошмаром, что окружил меня, дышал мне в спину чесночными гренками Путилова.
В телевизоре шёл анонс передачи про аномальные явления. По экрану бежали ярко-красные надписи. Я прочитал одну: «Тверская область. Духи-людоеды — хозяева леса».
— Подай мне скорее пульт, это хорошая передача, — сказала бабушка.
После долгих копаний выяснилось, что пульт погребён в складках её кресла. Бабушка сильно прибавила звук, и голос ведущего грубо ворвался в комнату, а бабушка, его как будто не замечая, продолжила говорить.
— Мы жили в наивное время. Очень наивное. Я говорю про СССР. Есть только то, что у тебя перед носом, а больше ничего другого нет. Но я-то всякое видела. В Гурзуфе — круги над водой. Такие показывают в передачах про летающие тарелки. А в 72-м ко мне пришёл брат, который умер тридцать лет как, и предупредил, что у меня будет выкидыш. А ещё у нас в посёлке видели ведьму, которая проклинала всех ребят, которые с ней не хотели... общаться. Покрывались волдырями огромными, потом ссыхались за месяц буквально. Все её знали, у неё ещё бельмо на глазу было. Не помню, на левом или на правом. Страшное такое бельмо. А сама красивая, в платье красненьком... Ты чего, плачешь, что ли?