А Уиллоу… добрый, милый Уиллоу…»
Я в отчаянии прячу лицо в ладонях и заливаюсь слезами.
Кое о чём я пока вспоминать не готова.
Рядом слышится чей-то голос, и я подскакиваю от неожиданности:
– Ох, я понимаю, так жаль, так жаль.
Это санитар, он ступает совсем неслышно, я его и не заметила. Смущённо вытерев глаза, я мысленно ругаю себя – нельзя так распускаться при посторонних. Но вошедший лишь сочувственно на меня смотрит.
– Ты с ним дружила? – спрашивает он.
Я молча киваю.
– И придёшь ещё раз, со всеми?
Не понимая, о чём он говорит, я всё же подыгрываю.
– Конечно приду.
– Вот и хорошо. Сестра-то теперь не сможет…
– Виола очень бы этого хотела, – говорю я.
Он печально улыбается и кивает.
– Я думал, они отложат, раз уж старшая тоже в коме… опять. Но они настаивают, ничего не хотят менять.
Я киваю, как будто зная, о чём речь.
Санитар гладит Нейта по руке.
– Сердце разрывается от одной мысли. Но вы хотя бы сможете его проводить и оплакать.
И вдруг до меня доходит, что этот человек имеет в виду. Нейта отключают от системы жизнеобеспечения.
– Напомните, пожалуйста, на какой день назначена церемония? – интересуюсь я.
– На среду.
Приезжают родители Виолы.
Её отец, Адам, тепло меня обнимает.
– Элис, милая, спасибо, что пришла.
От него исходит аромат мясной подливы и одеколона Old Spice – запах настоящего папы.
Мама Ви рывком, почти сердито заключает меня в объятия. Я понимаю, у неё есть на то веские причины. Почему, интересно, её дети прикованы к больничным кроватям, а другие разгуливают как ни в чём не бывало?
– Мне очень… очень жаль, миссис Миллер, – выдавливаю я.
В последний раз я называла маму Виолы «миссис Миллер», когда мне было года четыре, не больше. Она предпочитает, чтобы её называли Джейн. Но в объятиях чьей бы то ни было доброй мамы в мягком вязаном свитере, легко снова вернуться в детство.
– Ох, Элис, солнышко, как же так? – спрашивает она, и я виновато отвожу глаза.
– Не знаю, меня там не было.
Она подходит к кровати Ви и смотрит на дочь, не утирая струящихся по лицу слёз.
– Она написала, что идёт на «Комик-Кон», – объясняю я. – Я тоже поехала, но опоздала.
– Зачем ей понадобилось на «Комик-Кон»? – спрашивает Джейн. – И как ей только в голову такое взбрело после прошлого раза?
Мне хочется рассказать, что «Танец повешенных» не просто книга, а самый настоящий мир, и Нейт не может из него выбраться, и ещё объяснить, что Тимоти просит нас написать третью часть, продолжение. Я уже почти подбираю слова, но тут в палату входит доктор. Она тихо обращается к Джейн и Адаму, стараясь, чтобы я услышала как можно меньше. Что ж, я просто ухожу в комнату отдыха – общую для нескольких палат. Здесь пусто. Ни души. Я включаю чайник и сажусь за стол.