Бывший лидер повстанцев внимательно изучает моё лицо.
– Бабба меня предупреждала, что ты скоро явишься.
«И как это понимать? Что Бабба ему рассказала?»
Боясь ляпнуть что-то не то, я молча киваю.
Торн поворачивается к Кейти, и его лицо на мгновение застывает. Спустя несколько секунд, он преображается и смотрит на Кейти с тоской и печалью. Он вспоминает погибшую возлюбленную и нерождённого ребёнка. В прошлый раз Кейти тоже напомнила Торну дочь, которой он никогда не видел. Конечно, я ему сочувствую, но минутная слабость побеждена, и Торн снова бросает на нас холодный и жестокий взгляд.
– Скажи, Виола, почему ты хочешь скрыться? Бегут те, у кого совесть не чиста.
Судя по довольной улыбке, Торн чувствует, как безумно колотится моё сердце, готовое выпрыгнуть из груди.
– Некоторые убегают от испуга, – отвечаю я дрожащим голосом. «И почему у меня так трясутся губы?» – Мою добрую знакомую поджарили на костре, конечно, я до смерти перепугалась.
– Она сказала, что ты придёшь, чтобы спасти дефов. – В голосе Торна звучат угрожающие нотки.
Я молчу, и он начинает хохотать. Дефы поддерживают своего предводителя, и даже Кейти нервно посмеивается. А я не могу выдавить и лёгкой улыбки.
– Расслабься, – советует Торн. – Если бы я тебя в чём-то заподозрил, ты давно была бы трупом. Я допросил Баббу, и она мне всё рассказала. Ты просто безобидное дитя, явилась посмотреть, как живёт Лондонский совет гемов и дефов. И я знаю, что старуха сказала правду. Когда тебя режут на кусочки, врать совсем не хочется, правда?
Я с трудом сглатываю подступивший к горлу ком ярости, ужаса и отчаяния. Нам с Кейти никак нельзя попасть в список подозреваемых в измене.
– Бабба сказала правду, – медленно произношу я. – Мы можем многому научиться у Лондонского совета. Ваш союз гемов и дефов – пример для многих.
Я безмолвно благодарю Баббу: «Как здорово она всё продумала, подарила нам прекрасный повод остаться в городе, рядом с Нейтом».
Торн кивает.
– Да, Эш и Уиллоу всё тебе покажут и расскажут, когда вернутся с Полей. Ты же делай что хочешь, только не лезь в мои дела. – И Торн протягивает мне руку.
Каждая клетка моего тела требует, чтобы я отступила, но я остаюсь на месте. Рука Торна ложится в мою – горячая, опасная, – его пальцы обхватывают мои и сжимают будто тисками. Собрав все силы, я не моргая смотрю ему в лицо – этот негодяй не увидит, как я морщусь от боли. Такой радости я ему не доставлю.
– Конечно же вы обе поселитесь у меня, – объявляет он. И когда я открываю было рот, чтобы запротестовать, добавляет: – Возражения не принимаются.