Вот и Дэнни. Я раньше не обращала внимания на его походку. Он шагает легко, как будто у него вместо суставов хорошо смазанные шарниры. От одного взгляда на старого друга становится легче.
– Отлично выглядите, агент Чайлдс, – с улыбкой приветствует он меня.
– Я пыталась слиться с толпой, но, пожалуй, переусердствовала и добилась прямо противоположного результата.
– Может, снять кепку? – советует Дэнни.
Я хватаюсь за голову.
– Но это же главный аксессуар, на ней держится весь образ.
Дэнни смеётся.
– Нет, я серьёзно, – продолжаю я, вдохновлённая его доброй улыбкой, – она приковывает взгляд, что и требуется.
– Ладно, договорились. Оставь кепку. Тогда сними очки. Кепка плюс очки, и ты похожа…
– …на Бритни две тысячи седьмого года выпуска.
Он ухмыляется.
Я снимаю очки, и Дэнни одобрительно кивает. Мы заходим в интернет-кафе. Стены выкрашены светло-зелёным, повсюду суперсовременные столы и компьютеры. Однако пахнет здесь кофе и печеньем, несмотря на длинные ряды компьютерных мониторов. Мы садимся за столик у дальней стены, в углу, откуда хорошо видно весь зал.
– И что дальше? – шёпотом спрашиваю я Дэнни.
Он невозмутимо пожимает плечами.
– Ждём, пока он не опубликует новое сообщение. Я не могу отследить с какого компьютера это будет сделано. Но если он будет здесь, то мы просто пробежим по залу и посмотрим, кто над чем работает. Так и выясним, кто он такой.
Заказав кофе, мы ждём, гуляем по веб-страницам, болтаем о любимых фильмах, книгах, о том, что нас больше всего злит и раздражает. О самом простом и обыкновенном. Люди вообще склонны недооценивать самое обыкновенное. Стоит мне упомянуть о родителях, Дэнни рассказывает о старшем брате.
– Мои родители развелись несколько лет назад, после смерти брата. Отец ушёл. Наверное, мы с мамой слишком ярко напоминали ему, что он потерял. Понимаешь?
– Твой брат умер?
Он кивает, отводя глаза.
– Да. Я был совсем маленьким, а он всего на пару лет старше. Честно говоря, я его почти не помню.
– А что ты помнишь?
– Всякие мелочи. То, что не сфотографировать на память. Например… он обожал шоколадки с вафлями, и от него всегда пахло Рождеством. – Дэнни поджимает губы. – И если я мёрз, он всегда укутывал меня пледом. Таким я его и помню – улыбающегося, с клетчатым пледом в руках.
– Дэнни, мне очень жаль. Как это грустно.
– Да. Но иногда я о нём забываю. Странно, правда?
– Нет, – коснувшись его руки, отвечаю я, – ничего странного тут нет. – Мы долго молчим. Слишком долго… так что мне хочется нарушить эту тишину, сказать хоть что-нибудь. – Ты видишься с отцом?