Лорду плевать, откуда оно берётся. Есть – и прекрасно. Надо использовать, а не теории разводить.
В центре владений, на самом видном месте, спешно обустроен загон с мясом. Источник потенциально-огромной прибыли и одновременно причина хронического геморроя. Их ведь теперь не просто ловить приходится, а ещё и устраивать своего рода откармливание. Вот из-за этого Лорд и приковал себя к побережью. Далеко отсюда не сдвинешься, пока не наладится вопрос с мобильностью. Транспорта везде полно, но почти весь не на ходу, а ребят, умеющих поставить его на колёса, раз-два – и обчёлся.
Вот и приходится сидеть на одном месте, охраняя сокровище. Всего-то вторые сутки со старта миновали. Куда ни глянь, повсюду царит период дикости, полнейшего беззакония и тотального неуважения, когда авторитет будущей элиты общества только-только начал нарабатываться. Потому почти любая шайка, узнав о загоне, тут же пожелает в него наведаться, нисколечко не считаясь с мнением хозяев.
Надо набирать силу. Серьёзную силу. И делать это придётся быстро, потому что те, кто всё это придумали, на первый этап выделили всего-то пятнадцать дней.
Мало. Слишком мало, чтобы успеть наладить с нуля серьёзное дело. Но если постараться, если рваться к цели, ничем не брезгуя, есть шанс, что именно здесь Лорд заложит основы своего будущего благосостояния.
И он старается.
Обернувшись на шум на лестнице, увидел Бэргэна. Коренастый чуть полноватый азиат на коротких ножках с неизменно отрешённым лицом. Радуется он, злорадствует или печалится – не понять. Выражение никогда не меняется. Если не приглядываться, вечно выглядит сонным.
Но его выдают глаза.
Слишком внимательные, цепкие, ничего не упускающие. Нехороший взгляд. Обладателей такого взгляда полагается делать верными союзниками или сразу убивать. В самостоятельном плаванье такие люди представляют угрозу.
Приблизившись к столу, Бэргэн остановился и без эмоций проговорил:
– Сказали, вы меня звали.
Лорд, посверлив его взглядом несколько секунд, сказал:
– Дай мне свою винтовку.
Азиат неторопливо скинул мелкашку с плеча, положил на стол перед лидером, отступил на шаг, вновь замер, сложив руки за спиной.
Лорд провёл ладонью по цевью:
– Зачем такие, как ты, делаете зарубки на винтовках?
– Каждая зарубка, это один труп, – так же без эмоций ответил стрелок.
– Да я знаю эту математику. Я спрашиваю, зачем.
Бэргэн помедлил:
– Я слышал разное. На войне так делают не только снайперы. Победы рисуют лётчики, рисуют танкисты. Но снайпер, это другое, это особое. Люди не любят снайперов. Им не нравится думать о том, что для кого-то они дичь. Что кто-то охотится на них точно так же, как на уток и оленей. Поэтому снайперу нельзя попадать в плен. Если он попал с оружием, на котором есть зарубки, это хуже всего. Ему придётся умирать страшно. Каждый снайпер это знает. И если он всё равно делает зарубки, это показывает, что снайпер презирает смерть. Я Бэргэн, и я делаю зарубки на своей винтовке.