Проводимые нововведения сразу же вызвали сопротивление крупных землевладельцев. На одном из заседаний князь Святополк-Четвертинский заявил, что «нам нужна рабочая сила человека, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе…» Столыпин дал резкую отповедь:
«Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведёт к анархии».
Вызов в столицу Столыпин связывал именно с этим конфликтом, был морально готов к «порке» и защите собственной точки зрения по вопросу агроэкономики.
Совсем из другого теста был сибиряк Балакшин.[43] Александр Николаевич вырос, учился и жил среди самого простого народа, поэтому держал в руках ежедневно его тревоги и мечты. Будучи сам высокообразованным человеком, на крестьянское образование не замахивался, преследуя грандиозные в своей простоте цели – накормить народ и помочь ему выскочить из-под пресса банкиров и спекулянтов. В 1897 году Александр Николаевич основал Курганский отдел Московского общества сельского хозяйства. Тогда же им было открыто два маслодельных завода. В 1900 году он возглавил в Кургане первую организацию по устройству маслодельных кооперативных товариществ, занимавшуюся экспортом сибирского масла за границу, минуя скупщиков-спекулянтов. Артели и кооперативы, почувствовав живые деньги, работали, как часы. Экспорт рос. Но Балакшин не успокаивался. Сейчас все мысли кооператора занимало новое детище – кооперативное объединение – Союз сибирских маслодельных артелей. Под это дело он уже присмотрел более двадцати филиалов по стране и сбытовую сеть, включающую Англию, Германию, Данию, Швецию, Финляндию. Проблему Балакшин нашёл там, где не ждал – в собственном отечестве. Частные заводчики увидели в его инициативах серьезную конкуренцию и сразу постарались провалить артельное дело, стали вести личную борьбу с Балакшиным, обвиняя его в стремлении наживать с артелей деньги, и даже обвинили его в неблагонадежности. Заводчики писали жалобы в разные министерства. Иностранные экспортеры тоже принимали различные меры для ликвидации сибирской низовой кооперации. Отправляясь в Петербург, Александр Николаевич с грустью думал, что сейчас, по наветам недоброжелателей высочайшим повелением прикроют его лавочку и всё дело его жизни окажется забыто-заброшено.
* * *
Печальные мысли присутствующих разогнал сам император, стремительно войдя в кабинет и начав без предисловия:
– Уважаемые Пётр Аркадиевич и Александр Николаевич! Я принимаю вас в обход стандартных придворных церемоний и разговариваю вне полагающегося такому случаю протокола. Время не терпит и его не так много, чтобы разбазаривать на никому не нужные политесы. Вы – занятые люди и, надеюсь, поэтому поймёте меня. Я в курсе ваших смелых проектов и препятствий, создаваемых для вас недоброжелателями. Скажу даже больше – количество и тех и других, по мере продвижения к цели будет только расти. Поэтому предлагаю свою поддержку и надеюсь в обмен на вашу. Мне нужен премьер-министр и я предлагаю Вам, Пётр Аркадьевич, занять его должность…