– В ближайший год – не менее семи сотен, – глядя в расширенные от удивления глаза собеседника, ответил император, – а вообще – на порядок больше.
– Но это же не просто деньги, – аж зажмурился от промышленных масштабов премьер, – это же океан инвестиций!
– А вот об этом как раз и поговорим с господами ревизорами и финансистами, после встречи с моряками.
– Но деньги – не всё. Это, наверно, даже меньше половины. Где в нашем тихом болоте возьмутся люди для столь грандиозных свершений?
– Вы ошибаетесь насчёт тихого омута. Омут у нас знатный, но уже давно не тихий. Нужных, квалифицированных, технически-образованных специалистов действительно не хватает. Я бы даже сказал – катастрофически. Но есть огромное число тех, кто хочет быть нужным и технически-образованными. Вы их увидите, если захотите и сможете избавиться от сословных шор, – на этих словах Столыпин чуть заметно поморщился и торопливо отвернулся…
Глава 22
Новые люди для старой истории
Наставник поморского согласия Петро, а в миру – Георгий Иванович Вельяминов, последний раз был в Петербурге почти четверть века назад, когда юным и наивным приехал покорять столицу своими талантами. Ему, потомку служилого поместного сословия однодворцев, ведущему род от детей боярских, весь жизненный путь тогда казался простым и жизнерадостным – от победы к победе… Как же его тогда быстро, равнодушно и жестоко окоротили! Вера его предков оказалась ключом, который не открывал, а наоборот – закрывал перед носом все столичные двери. Староверы-старообрядцы во второй половине ХIX века как были, так и оставались в своём Отечестве изгоями, служившими ему верой и правдой, невзирая на вековые притеснения.
Боже мой! Четверть века – как не бывало! А Петербург всё тот же… Хотя, нет. В самом начале 1901 года что-то совсем неуловимо изменилось в нем, как и во всём государстве. Таёжные губернии, где наставничал Петро, ходили ходуном, поднятые на дыбы свежим ветром перемен. Сюда новости обычно шли с запозданием, да еще и с причудливыми искажениями. Но сейчас все возможные средства связи передавали столичные вести максимально близко к оригиналу без всяких украшений и были похожи на сказочные. Присочинять ничего не требовалось.
Для старообрядцев заседание Синода, где присутствовали на равных все конфессии России, было камнем, брошенным в тихий религиозный омут. Слова императора – «Объявляю о равноправии всех религий, кроме тех, которые призывают к унижению и уничтожению иноверцев» – распространялись устно и письменно, обсуждались в молельных домах и трактирах высокопоставленными чиновниками и каторжанами.