— Почему это однодневка? — перебила я.
— Потому что жизнь у них короткая. Ключ, если никакой беды не случится, и триста лет живёт, и четыреста, и больше бывает. И уходит на Серые тропы своей волей. Нет для нас старости — Врата не дают, — пояснила Яга. — А вот любим мы один раз и навсегда.
— На всю жизнь? — почему-то шепотом переспросила я.
— На все жизни, — поправила женщина. — И за избранником одним по всем мирам пройдём, как и он за нами. Потому что наша кровь одна на все миры.
— То есть? — тупо переспросила я. — Мы что, не люди?
— Мы — Ключи. Нет для нас родной земли. Или все родные, это уж как тебе больше нравится, так и считай. Души наши меж мирами ходят. А тела… Тут уж как попадёт.
— М-да… — протянула я.
— Вот тебе и «м-да». Сама понимаешь, об этом я Марфе тоже не сказывала. Вот так я и жила, горя не зная: одна дочь ведовство познавала, другую Врата выбрали. Ну и я с мужем любимым, которого таки дождалась в этом мире, с Серых троп встретила и… — Она оборвала саму себя и виновато посмотрела мне в глаза. — Недосмотрела я. Не прознала, когда Марфа дурное замыслила да сотворила. Очнулся Рос на лесной поляне в звериной шкуре, а рядом дочка моя, мёртвая. Да память ему подсказывает: мол, тут ты её ждал, приревновал да горло ей вырвал.
— Как… — охнула я. — Но ведь Мавра…
— Погоди, — отмахнулась Яга. — Ты дальше послушай. За такое беззаконие его свои же оборотни чуть в клочья не порвали. И порвали бы, да я с Гором подоспела. Мне-то Марфино ведовство глаза застить не могло. Сразу я негодную дочь на чистую воду вывела. Убила она сестру, а Роське сон наведённый послала, как он её жизни лишил. Осерчала я шибко. Силы ведовской её лишила. И оборотням дозволение дала убить, коли найдут. Не нашли. Потом уже я узнала, что к вампирам она подалась, у них и схоронилась.
Яга дотянулась до стоявшего на углу стола кувшина с водой и, не заботясь о падающих на скатерть каплях, отпила прямо из горлышка.
— Только поздно было. Дочь умерла, а Рос от горя да ужаса, что сотворил такое со своей зазнобой, умом повредился. Долго я пыталась до него достучаться, сказать, что нет на нём вины. Да так и не сумела. Хотела уж было отпустить его на Серые тропы, но не дало что-то. Теперь-то, пожалуй, понятно что. Дочка не позволила.
— Так она же умерла, — ляпнула я.
— Для любящих смерть не помеха. Тем более, коли Ключ любит. И ведут нас Серые тропы в тот мир, где любовь оставили. И не через озеро, а прямо в жизнь. Такое уж наше племя. Умрёт Ключ раньше своего избранника, обязательно вернётся к нему. Да только иногда зря. Не доживёт он до возвращения, или разминутся они. Всяко бывает. И получит Ключ жизнь без любви, только с памятью.