Рита, повернулась к мужчине и облизала, как кошка сметану, его шею и грудь, пропустила между губ бусинки сосков и провела ладонями по его крепким плечам, ощущая под пальцами, как мускулы играют под кожей.
— Ну, иди же сюда, — шептал Михаил, попытавшись ускорить прелюдию. — Я соскучился, Рита. Сама видишь.
Она видела и ощущала под пальцами мужской орган, готовый проникнуть в неё, и сама жаждала этого. Рита аккуратно опустилась на член, чтобы полнее прочувствовать его, ощутить в себе крепкий стояк и сорвать с губ любовника стон нетерпения. Да, сегодня она главная, а мужчина её раб.
Рита начала медленно двигаться, ощущая себя наездницей на ретивом жеребце, но вскоре нарастила темп, ловя всем существом содрогания чужой плоти внутри лона. Боли не было, сладость от принятия в себя любимого осталась, ощущения стали не столь яркими, но более насыщенными, а волна удовольствия смыла девушку на берег нежности гораздо быстрее, чем раньше.
Михаил, державший Риту за талию, крепче прижал девушку к себе и излился в неё горячим семенем, шепча нежности, на грани грубости.
— Как бы я хотел трахать тебя каждый день, — усмехнулся он, обнимая Риту со спины. Девушка лежала на его руке и ощущала себя мартовской кошкой, добившейся, наконец, своего.
— Кто мешает? — промурлыкала она, потеревшись о его руку.
— Лишь бы не переусердствовать, — мужчина напустил на себя строгий вид и, поцеловав Риту в завиток уха, сказал: — Ты напоминаешь мне ту, кого я когда-то любил. Или думал, что любил. Только не обижайся, я хочу быть честен. И чтобы ты поняла, почему так сложно остаться.
Михаил поглпдил Риту по плечу, скользнув ладонью к талии и округлостям бёдер, и продолжил, словно размышлял вслух:
— Её звали Вика, и у неё, как у тебя, был совершенно сводящий с ума взгляд. Я любил её когда-то. Из-за неё и не женился. А теперь прошлое кажется ненастоящим. Тренировкой, да простит меня покойная, перед встречей с тобой.
— Встретимся до полуночи, — почему-то пришло Рите на ум. Стоило любовнику сказать о другой, как внутри заколыхалась ревность, но услышав, что соперница умерла, девушке даже стало жаль её. И потом, это случилось так давно.
Они говорили и не уставали от разговоров. Не о будущем, которое пока обоим представлялось туманным и неясным, только ребёнок в нём был настоящим. И Рите хотелось смеяться и плакать, она призналась Михаилу, что пока не понимает, как это, носить ребёнка.
— Я не чувствую его пока. Даже тошноты нет, — сказала она, глядя в потолок и счастливо вздохнув. — Всё-таки так хорошо, что он есть.