Подплыла поближе, села на ступеньку у входа, кое-как отжала платье, надела обувь, чтобы не распороть ногу о битые стекла, которые наверняка есть внутри, встала и пошла внутрь.
После яркого неба над морем в пещере поначалу было так темно, что пришлось остановиться. Врезаться лбом в какой-нибудь уступ совсем не хотелось. Когда глаза привыкли, я разглядела, что дыра в скале куда глубже, чем казалось, и похожа действительно скорее на узкий проход, который ведет в абсолютную черноту. Туда без фонарика уж точно нельзя соваться.
Осторожно сделала еще пару мелких шагов, но тьма в конце тоннеля не расступилась. Я тяжело вздохнула и собралась было отвернуться, чтобы выйти на свет, но в ответ на звук моего дыхания тьма шевельнулась! Это было странное ощущение – еле заметная вибрация на самом краю поля зрения, но она точно была! Как можно разглядеть движение тьмы? Там же ничего не видно!
Небольшой выступ на стене на самой границе света и мрака внезапно исчез. А затем темнота из глубины прохода начала медленно приближаться, ощупывая стену… тонкими волосками-щупальцами. Где-то я уже это видела! В зеркале. Те же черные мерзкие извивающиеся червяки. Эта тьма двигалась замедленно, неуверенно, словно только почуяла мой вкусный аромат и принюхивалась, оценивала, но она точно ползла в мою сторону! Я ощущала это ледяными иголочками в своем позвоночнике. Ужас сковал руки и ноги, и я почему-то не могла двинуться. Черный шевелящийся комок черных червей парализовал меня, лишил воли и возможности убежать. Не моргая, я смотрела, как медленно тьма поглощает стены и пол и приближается, приближается ко мне, чтобы сожрать.
– Ки-ки-ки! – раздалось со стороны входа.
Крик дельфина выдернул меня из оцепенения, как разряд тока. Я развернулась на месте и, коротко разбежавшись, сиганула рыбкой в воду. Никки тут же подставил свой плавник под руку, и мы помчались прочь от страшной пещеры, поднимая фонтаны брызг.
Ему тоже было страшно. На ходу он спел, что дельфины боялись этого места и никогда не подплывали близко. Тьма поселилась там недавно, но распугала всех морских обитателей. Даже ежи отползли от тех камней подальше.
Я так и не смогла почувствовать из его песни, что же там пряталось. Он пел только о чистом первобытном страхе, который знаком любому живому существу на планете. Ужасу не быть.
Когда Никки домчался до берега, меня трясло, как от озноба, но холодно не было. Кожа, наоборот, горела. Покидающий тело страх заставил дрожать руки и ноги так, что я даже стоять не могла. Проползла по пляжу несколько метров, легла на песок возле своего сарайчика и лежала, приходя в себя, наверное, часа два.