Екатерина, дотоль слушавшая каждого, обмахиваясь веером, резко его сложила и хлопнула им по ладони.
— Нет, Иван Григорьевич! — твердо сказала она. — Никаких уступок! Не для того русские солдаты и матросы положили свои жизни! С чего это? Не подобает нам никому уступать! Мы сумеем поставить поляков на место такожде, как и преодолеть сей, надуманный чужеземными умниками, «Очаковский кризис»!
— Да мы, оную крошечную Аглинскую землю, сходу потопим! — паки звонко, по-ребячьи, заявил Валериан Зубов. Сидящий рядом с ним Платон, незаметно одернул его.
Все смотрели на императрицу. Она, глядя поверх голов, поправляла свои рукава. Безбородко предупредительно поднес ей воды в хрустальном стакане.
— Сей же час, сегодняшним днем, мы составим правительству Уильяма Питта ультиматум, — заявила государыня. — Пора унять аглинскую черную ненависть к России. На крайний случай, я уверена — наши солдаты сумеют отразить любые неприятельские атаки. Мы воевали на два фронта и все же победили. Русский народ непобедим, господа!
— Однако, с Фридрихом-Вильгельмом шутки плохи, надобно бы с ним договориться, — упрямо ввернул Светлейший.
Екатерина сверкнула глазами.
— И слышать не хочу, князь! С сим толстокожим королем не о чем договариваться, тем паче, что сие бесполезно!
Больше Светлейший князь не стал спорить, тем паче на виду у всех, ведал — бесполезно Екатерину переупрямить в такие моменты.
Озабоченное лицо Екатерины Алексеевны к концу совещания, после составления ультиматума, выглядело еще более обеспокоенным, но она, улыбнувшись, бодро изрекла:
— Что ж, стало быть, будем ждать. Посмотрим, что за ответ мы получим на наш ультиматум. А там и с Польшей разберемся. Будем осторожны, но в меру. Начнем с объединения верных нам поляков. Чарторыжские и Потоцкие всегда были на нашей стороне.
После Совета, усевшись в карету с Платоном Зубовым, она наигранно весело говорила ему:
— Ничего! Мы поставим и Британию на место! Я не сумневаюсь — они струсят. А засим, возьмемся за Польшу, князь Потемкин здесь, он найдет, как оное учинить.
— Пора б уже ему что-то и придумать, — угрюмо заметил Зубов и отвернулся к окну.
— Что ж, ты полагаешь, Платон Александрович, ультиматум ни к чему не приведет?
— Скорее нет, чем да, — ответил, не задумываясь, самоуверенный любимец императрицы.
Так они и ехали, каждый смотрел в свое окно и думал о своем. Граф Зубов думал о том, как он ненавидит оного Светлейшего, и как бы он был счастлив, естьли б тот вовсе не приезжал, и духу его бы не было в столице. Екатерина же благодарила Бога, что у нее есть человек, с которым она чувствует себя уверенно, коий все может решить блестяще, поскольку для него не существует никаких Гордиевых узлов. Пример сему, взятие Очакова и Измаила.