Я лежу на мягком коврике, перебирая волосы, и смотрю в потолок. Это так странно, что я боюсь спросить у него, сколько лет осталось до того, как он покинет это место. Мне не хочется думать о будущем, потому что когда я забеременела, я думала только о том, как буду держать ребёнка на руках.
— Ты можешь расторгнуть контракт, так? — я хочу перевернуться на живот, но сразу же отклоняю эту идею: она мне не нравится.
— Я не могу подвести отца, понимаешь, в чём дело? Это семейный бизнес, который отец посчитал важным отдать мне, а не моему брату.
Это о многом говорит.
— Сколько тебе сейчас?
Вспоминаю нашу встречу, думаю, ему больше двадцати.
— Два месяца назад у меня был день рождения, мне исполнилось двадцать шесть.
Я достаточно удивляюсь, потому что слышу, как Джастин говорит что-то ещё, но я даже не слушаю. У нас такая большая разница. Семь лет.
— Алисия? Всё нормально?
Я прочищаю горло и поднимаюсь с пола, проходя к кровати.
— Да, просто задумалась кое о чём.
Я слышу его улыбку, и моя душа делает кульбит, потому что это настолько прекрасно, что я снова теряюсь.
— Тебе девятнадцать, да? Ты думала о том, что у нас большая разница, — замечаю, что Джастин не спрашивал это, а констатировал. — Но это разве важно, если тебе легче?
Мне действительно лучше после разговора с Джастином, в этом ему огромная благодарность, потому что это лучшее, что со мной случалось за последние два года.
— Ты прав, — с этими словами я ложусь в кровать, включая ночник. — Сколько времени в твоём городе?
Я смотрю на часы, которые показывают второй час ночи.
— Ох, у меня скоро будет два часа ночи.
Я улыбаюсь и смотрю на мягкого медведя, которого мне подарил папа, когда я потеряла ребёнка.
— Ты собираешься спать? — спрашивает он, и я зеваю в этот момент, а потом мы вместе смеёмся.
Я поняла, что забыла совсем, что переживаешь, когда смеёшься. Это было так странно, что моя грудь вибрировала, а моя улыбка была настолько широкая, что заболели щёки. Мой смех непринуждённый, потому что я даже не понимаю, почему мы засмеялись. И я вспоминаю, что делала это всего несколько раз за эти два года. Точнее, только три раза. Когда папа рассказывал мне о своём детстве, и когда Одри первый раз увидела коллекцию глобусов-моделей земного шара, которую мама собирала с двадцати двух лет. И сейчас, когда я настолько удивлена, что просто не могу скрыть своих эмоций.
— У тебя милый смех, Алисия, — его слова заставляют меня шире улыбнуться, потому что я скучала по эмоциям, которые поднимают моё настроение.
И мне просто приятно.
— Позвони завтра, пожалуйста, я буду здесь с шести до семи.