Я почувствовала, как начинает ускоряться сердцебиение, избивая рёбра, оно пыталось меня предупредить, потому что мозг полностью отключился, а душа нашла потаённое место и спряталась. Как всегда и делала, когда чувствовала огромную опасность от окружающего мира. Дрожь прошла по всему телу, когда улыбка на его лице стала шире, а у меня внутри словно кости сломались.
— Гарри, — выдохнула я, не услышав собственного голоса, — что ты тут делаешь?
Его внимательный взгляд прошёл по моему телу, и мне сразу же захотелось скрыться от него, чтобы смыть с себя этот взгляд. Когда Гарри обращает внимание на то, что я стою перед ним, то отвечает:
— Я скучал.
И он делает то, что заставляет меня задрожать от чувства, которое невозможно описать. Это не ненависть, это какое-то безразличие к человеку, который бросил меня в сложной ситуации. Но мне становится слишком плохо для того, чтобы обнять его в ответ, поэтому я даже ничего не делаю. И когда Гарри отстраняется, то улыбка не пропадает с его лица, наверное, он думает, что я в счастливом шоке. Но это не так, я далеко от такого понятия, как счастье.
— Пошли, крошка, — мне не нравится, как он называет меня, но когда тянет за руку, я ничего не могу сделать с собой, поэтому следую за ним в свою комнату. — Я очень много думал о нас.
Эта фраза такая лживая, что мне хочется засмеяться, а потом я понимаю ужасную вещь — у меня началась истерика. Помните это чувство? Когда ты задыхаешься от боли, а потом смеёшься, потому что понимаешь, что ты безжалостный.
Гарри закрывает дверь в мою комнату, и мы садимся на кровать, моя рука находится в захвате у него, я стараюсь не думать о том, какие у него болезненные прикосновения. Моё сердце отвыкло от него и совсем хотело бы не видеть его. Он несколько секунд смотрит на меня, а потом переводит взгляд на прикроватную тумбочку и улыбается. Мне хочется выколоть глаза, потому что мне больно смотреть на то, как он улыбается.
Его улыбка больше не мальчишеская.
— Эта фотография всегда нравилась мне, — шепчет он, а я заостряю внимание на его холодных глазах, потому что улыбка не касается их. Это выглядит слишком надменно.
Я хмурюсь, и Гарри понимает, что я не верю ему.
— Прости, Ли, — слёзы наполняют глаза, потому что только он звал меня так, мне хочется проглотить болезненный ком, но он так давит, что грозится задушить меня, — эй, я люблю тебя, слышишь? Я всегда любил тебя, помнишь все наши моменты?
Я не вытираю слёзы, которые начинают скатываться по щекам, мы делаем вид, что их нет. Мы всегда пытались игнорировать наши проблемы, ссоры и какие-то мелкие недочёты. Мы никогда не боролись с ними, предпочитая избегать, как трусы.