Все эти вопросы, которые породили немало научных исследований[77], приводят, в конечном счете, к простой альтернативе: либо мы считаем, что основные понятия идеологии прав человека являются, несмотря на их западное происхождение, действительно всеобщими понятиями, и в таком случае надо просто это доказать. Либо мы отказываемся от их всеобщности, что подрывает все систему: действительно, если понятие прав человека является всего лишь западным, их универсализация в планетарном масштабе представляет собой, и это совершенно очевидно, навязывание чего–то внешнего, кружной способ обратить других в свою веру и подчинить их, то есть выступает продолжением колониального синдрома.
Первое затруднение обнаруживается уже на уровне языка. Вплоть до Средних Веков ни в одном европейском языке — как и в арабском, еврейском, китайском или японском, — нельзя было найти термин, который бы обозначал отдельное право как субъективный атрибут лица, отличный в таковом смысле от юридической дисциплины (права в целом). А это означает, что до относительно позднего периода не существовало слова для обозначения прав, которые считались бы принадлежащими людям в силу самой их человеческой природы. По мнению Аласдера Макинтайра, уже этот факт заставляет усомниться в их обоснованности[78].
Само понятие права ни в коем смысле нельзя считать всеобщим. В индийском языке для его выражения существуют лишь приблизительные эквиваленты, такие как yukta и ucita(«надлежащее»), nyayata («справедливое»), а также dharma («обязанность»). В китайском «право» переводится соединением двух слов, chuan li, обозначающих власть и интерес. В арабском слово haqq, «право», прежде всего, обозначает «истину»[79].
Теория прав человека, с другой стороны, постулирует наличие всеобщей природы человека, не зависящей от эпохи и региона, природы, которую якобы можно познать посредством разума. Она дает частную интерпретацию этого утверждения, принадлежащего не только этой теории и самого по себе совершенно бесспорного, предполагая тройное разделение: между человеком и другими живыми существами (человек — единственный обладатель естественных прав), между человеком и обществом (человек в своей основе — это индивид, а факт социальности не имеет решающего значения в познании его природы), между человеком и космосом в целом (природа человека ничем не обязана общему порядку вещей). Но этого тройного разделения нет в подавляющем большинстве незападных культур, включая, разумеется, и те культуры, которые признают существование природы человека.