«Что мне, всем другим, потерявшим близких от рук убийц, подобные послания, — взяв свежий листик щавеля и надкусив его, размышлял Фальковский. — Да, Милославского, к счастью, расстреляли, только потому, что указ о моратории в централ запоздал. Но сам факт принятия такого указа… Ведь наша родина, нынешняя Россия — сплошь криминальная страна. Взять хотя бы Тригорскую область, где происходит до трехсот убийств в год. И помимо бытовухи, есть заказные, десятки на сексуальной почве, растет педофилия. Только за последние месяцы в области случились убийства троих детей. А такая напасть, как терроризм, когда число жертв по стране возрастает многократно? И теперь их — террористов, выходит, тоже будут миловать? Нонсенс, необъяснимый, страшный абсурд какой-то. Впрочем, нашему правительству, как никогда ранее, близка фраза, сказанная еще Лениным: «Страшно далеки они от народа…» И с каждым годом эта отдаленность, расстояние между ними и нами увеличивается. Понятно, мораторий — явление масштабное, сравнимое по значению разве что с метеоритом, летящим к матушке Земле, катастрофами на Чернобыльской и японской АЭС, природными катаклизмами.
Или возьмем вопросы, касающиеся не только криминала, жизни и смерти. Ведь в стране еще со времен Сталина и до нынешних реалий верховная власть стоит над народом, не советуясь с ним, принимает свои, прямо противоположные его интересам решения. В последние десятилетия начать можно с Горбачева, продолжателей его дела Чубайса и Гайдара, приватизация и экономическая политика которых взрастили пару сотен разжиревших олигархов, класс «новых русских» и бедное, вплоть до полной нищеты, население. И пошло-поехало… Анатолий вспомнил, что от главного идеолога по экономике он пострадал дважды. В начале девяностых, когда по России прокатилось сметавшее все и вся цунами приватизации, каждый из граждан получил фиговый листок ваучера, а страна за какие-то год-полтора разделилась на бедных и богатых. И не секрет, что Анатолий Борисович, ставший крестным отцом такого разделения, обогатился в тысячи раз больше любого из сограждан. Дальнейший карьерный взлет его (естественно, и обогащение) несравним по темпам с финансовыми успехами крупнейших миллиардеров Запада.
В 1996 году Чубайс неожиданно вошел в жизнь Фальковского при совершенно других обстоятельствах. Когда в конце того года в концертном зале «Россия» состоялось торжественное вручение высшей юридической премии «Фемида», среди более чем двух тысяч гостей оказалась и небольшая тригорская делегация. Билеты на «Фемиду» передала Анатолию редакция журнала «Российская юстиция», в котором недавно был напечатал его судебный очерк.