Грудная клетка Марка тяжело поднималась и опускалась, он потел всем телом и пытался думать о своем сыне, которого никогда не будет держать на руках, не поведет в школу, не научит плавать, которому никогда не сунет денег на вечер с первой подружкой. Он даже не сможет просто стоять и смотреть, как тот дышит во сне. Однако осознание того, что его ребенок будет жить благодаря ему, не помогало побороть страх перед смертью. Он не был героем. Он был слабый, абсолютно изможденный мужчина, который дико боялся умирать.
«Но смерть все равно нельзя предотвратить».
«Можно, и я это сделаю, поверь мне», — вспомнил он разговор с Сандрой перед самым ударом.
— Я правда не хочу этого делать. Проклятье, — прошептал его брат. — Зачем ты только пришел ко мне? Я бы все еще тебя ненавидел. Мне очень жаль.
Затем черные точки перестали танцевать перед глазами Марка, и последнее нежное воспоминание о разговоре с Сандрой затронуло его душу.
«Если кто-то из нас умрет — подожди, дай мне договорить. Тогда тот, кто ушел, должен подать другому знак».
«Он должен включить лампу?»
«Чтобы мы знали, что все равно не одни. Чтобы думали о нас, даже когда не можем видеть друг друга».
— Бенни, — сказал Марк и открыл глаза.
— Хм?
— Ты не должен этого делать.
— Должен.
— Нет, я сам это сделаю.
— Это невозможно.
Ответ прозвучал глухо, словно его брат говорил в платок.
Марк развернулся, но было слишком поздно.
Бенни уже взвел курок и держал пистолет обеими руками, вставив ствол себе в рот.
— Не-е-ет!
Все чувства Марка были настолько сконцентрированы в страхе смерти, что он думал, его барабанные перепонки разорвутся от звука выстрела.
При этом не было ни хлопка, ни крови, ни мозгов, обрызгавших шторы на окне. Возможно, патроны оказались плохого качества и намокший капсюль не среагировал на стержень ударника. Или патронник вообще был пуст, потому что песок или грязь заблокировали возвратную пружину. А может, дело было вовсе не в луже, куда Валка бросил пистолет, и пуля не раздробила череп Бенни и не выбила ему мозги по какой-то совсем другой причине.
По крайней мере, при первой попытке.
Бенни лихорадочно отвел затвор назад и снова нажал на спусковой крючок.
— Не-е-ет!
Марк ощущал себя словно в одном из ночных кошмаров, когда ты бежишь изо всех сил и все равно не можешь сдвинуться с места, чтобы спастись. Медленно, как будто удерживаемый невидимыми резиновыми лентами, он двигался к своему брату. Казалось, что время шло в обратном направлении или, по крайней мере, остановилось. Никогда еще он не пересекал комнату так медленно.