Волков не хочет лезть с советами к нему, Пруфф всю жизнь стреляет, он лучше знает.
— Двести шагов… Ладно, попробуем мелкую, — наконец говорит капитан артиллеристов, — посмотрим, как пойдёт. Фейерверкер!
— Тут, господин, — откликается один из артиллеристов.
— В картауну порцию мелкой картечи. Дистанция — двести шагов.
— Да, господин, — и тут же отдаёт команду. — Полтора совка пороха, пыж, картечь мелкая — заряжай, запал ставь!
— Стойте, — останавливает его Пруфф.
— Да, господин.
— Два совка пороха, — говорит капитан артиллерии. — Толкнём картечь посильнее.
— Два совка пороха, пыж, картечь мелкая — заряжай, запал ставь!
— Кулеврины как обычно, — продолжает командовать Пруфф.
— Кулеврины, полсовка пороха, пыж, ядро — заряжай. Запал ставь! — тут же отзывается фейерверкер.
Волков даже любуется этими ловкими солдатами. Как всё быстро и чётко делают артиллеристы, каждый знает, что ему делать, кто несёт порох, кто отмеривает картечь, кто подаёт пыж. Ни суеты, ни мельтешения какого, любо-дорого смотреть на них, ещё бы стреляли также метко.
— Дальность — двести, — продолжает Пруфф, — целься.
— Дальность — двести шагов, — перекрикивает его команду старший артиллерист.
— Готов, — наконец отвечает канонир у первой кулеврины.
— Готов! — тут же кричит канонир второй.
С картауной возиться дольше всего, но и она уже готова к выстрелу.
— Готов! — кричит канонир у главной пушки.
Волков ждёт, когда же будет отдана команда стрелять, как хорошо сейчас враг сгрудился, начинает спуск к воде. Но в воду никто не заходит. Солдаты стоят на песке кучей, прекрасная цель. Приказа, что ли, ждут? Но Пруфф не даёт приказа стрелять, идёт к картауне, сам склоняется к стволу, проверяет прицел. И, видно, только после этого, согласившись с тем, что прицелились хорошо, он подходит к Волкову:
— Думаю, что наш гостинец мужичью будет не по душе, разрешите, господин полковник, стрелять?
— Да уж начинайте, — отвечает кавалер, боясь, что враг начнёт переправу.
— Картауна, пали! — кричит капитан.
— Картауна, огонь! — тут же отзывается фейерверкер.
И канонир подносит к запальному отверстию сложенный вчетверо и крепко скрученный тлеющий фитиль на палке. Запал тут же вспыхивает…
Бах-х-х…
Волков даже вздрогнул. Удар такой, что звон в ушах, ни шлем, ни подшлемник не помогли. Дым, густое облако медленно плывёт на запад. Кавалер оглядывается, видит Пруффа, который морщится и улыбается одновременно, говорит приглушённо:
— Вон как жахнуло, два совка пороха — не шутка, однако.
А там мужичьё суетится. Картечь удачно накрыла тех, кто столпился на берегу. Раненых много, кто-то валяется на песке, кто-то остался стоять, а кого-то товарищи уже волокут вверх по берегу. Ноги, руки, лица, глаза… Вся плоть, что была незащищена, всю её находили и рвали мелкие, с вишню величиной, свинцовые неровные шарики.