- поручить Политиздату срочно издать материалы процесса (обвинительное заключение, речи государственного и общественных обвинителей, приговор и др.) с целью ознакомления партийного и творческого актива, а также корреспондентов газет социалистических стран и органов печати компартий капиталистических стран;
- опубликовать в “Литературной газете” и “Известиях” письмо от имени Секретариата правления Союза писателей СССР, в котором бы содержался ответ на выступления зарубежных писателей и деятелей культуры по поводу процесса;
- редакциям газет “Известия”, “Комсомольская правда”, “Литературная газета”, “Советская культура” опубликовать отклики читателей, а также видных представителей литературы, искусства и науки, одобряющие приговор суда и осуждающие антисоветскую деятельность Синявского и Даниэля (…);
- редакциям газет “Правда”, “Известия”, “Литературная газета”, “Комсомольская правда”, журнала “Коммунист” опубликовать теоретические статьи о марксистском понимании вопроса о свободе и ответственности личности в условиях социалистического общества.
Комитету по радиовещанию и телевидению при СМ СССР подготовить и передать на зарубежные страны:
- выступления представителей советской общественности в поддержку приговора суда по делу Синявского и Даниэля;
- беседу видного советского юриста с обоснованием правильности приговора с точки зрения советского законодательства…
- материалы, разоблачающие клеветнический характер писаний Синявского и Даниэля, их призывы к террору, злостные антисемитские высказывания, широкое использование их произведений в целях холодной воины (…)
- материалы, показывающие моральную нечистоплотность, политическое двурушничество Синявского и Даниэля;
- комментарии и беседы о свободе творчества в СССР и преследовании прогрессивных деятелей искусства на Западе».
И пошел расползаться по всему миру скандал. Как при Сталине, по всем предприятиям проводились собрания, требовалось «единодушно осудить» писателей, не читавши их книг. Сотни тысяч людей в СССР были принуждены выбирать между совестью и благополучием. Иные отказывались, большинство соглашалось — ведь тех, кто отказывался, было «слишком мало»… Да и какой смысл? Улучшать советскую власть?
Так вырабатывался прототип всех наших последующих судов, своего рода эталон партийной гласности: «открытые» процессы за закрытыми дверями, со специально подобранной публикой, с горсткой друзей подсудимых и иностранных корреспондентов у входа. И, конечно же, с неизменно оглушительным ревом яковлевской пропаганды после каждого суда, которая все равно не могла заглушить нашей гласности, но лишь все больше подрывала доверие к официальной печати. Удивляться ли, что даже дети предпочитали слушать западные радиостанции?