В руке у Настасьи была та самая трубочка. Заканчивалась она трёхгранным прозрачным наконечником. Наконечник корчился как живой. Внутри у него пульсировал не то крошечный насос, не то маленькое тёмно-синее сердце.
– Сдуватель… – сказала Настасья. – Выпивает из магического зверя всё рыжьё, превращает его в пар и передаёт тому, кто им выстрелил или кто его вонзил… На расстоянии отдаёт. Рядом находиться необязательно. А знаешь, почему «сдуватель»? Если его не вытащить, то от магического зверя останется такая же тряпочка, как после выстрела из водоглота… – Голос у Настасьи прозвучал почти без интонаций, но в нём таилась ледяная ненависть к тем, кто был способен на такое. Она взяла сдуватель и опустила его наконечником в лужу. – Попейте чистой водички! Надеюсь, ты ещё не отсоединился! – сказала она неизвестно кому.
Химера, припадая на лапу, понуро утащилась в дом.
– Гризельда восстановится? – спросила Ева.
– Да. Через пару-тройку недель. Рыжьё – как кровь у донора. Оно понемногу восполняется, если потери не слишком велики… Но Фазаноль и его маги забирают вообще всё, до капли. Видела бы ты, на что похожи звери, когда мы их находим. Хочется после этого найти Фазаноля и тоже сдуть его немножко… – Настасья вскинула пальцы и сжала их.
– А почему он… ну… не берёт жёлтую магию понемногу, давая зверям восстановиться? – спросила Ева.
Настасья повернула к ней своё скуластое лицо, и Еву отбросило таким же жаром, какой прежде был из выдохнувшей химеры.
– Так нельзя! Фашисты так поступали с детьми. Брали у них кровь для своих раненых. Давали детям чуть-чуть восстановиться. Опять брали кровь. В среднем ребёнок умирал через несколько месяцев… Так и они умерли бы… – сказала Настастья.
Бермята подошёл к калитке. Она уже остывала, но всё же прикасаться к ней он не рискнул.
– Интересно, кто привёл Пламмеля? Может, Нахаба, когда приходил к нам днём?
Ева бросила взгляд на другую сторону Садового. Неясная тень за киоском пропала. Филат исчез.
⁂
Крупный выброс боевой магии в центре города не остался незамеченным. Вскоре к дому на Садовой-Кудринской прибыл огромный автобус красного цвета. Колёса автобуса не вращались и были, судя по всему, намертво заблокированы. Более того – прямо на шинах белой краской зачем-то значилось «верх» и «низ».
Автобус завис в воздухе в сантиметре от асфальта. Двери распахнулись. Из автобуса выгрузились десятка два вооружённых атлантов в глухой броне и Нахаба. В руках у головняка по рыжью была массивная трость с литой головой грифа. Острый клюв грифа, загибаясь, образовывал нечто вроде боевого окончания топорика-клевца. Противоположный конец трости завершался коротким копейным наконечником.