Она налила Аське чай и сама села напротив, глядя на ее припухшее от слез лицо, еще более детское сейчас.
— Аська, — сказала она, — надо с этим просто смириться. Надо вообще научиться науке смирения. Иначе долго не продержишься. Понимаешь, я ведь и сама раньше этого не умела, но потом поняла — что-то я не в состоянии изменить, что-то свершится неминуемо, и надо привыкнуть к мысли, что от меня ничего не зависит. Понимаешь?
Аська кивнула.
— Я это к тому говорю, что с этим знанием все переносится легче.
Аська даже попыталась робко улыбнуться.
«Слава Богу, — подумала Виолетта, — она уже начинает привыкать к боли».
Митя сразу заметил, что с Аленой творится неладное. Она разговаривала с ним вполне нормально, даже улыбалась ему — и в то же время иногда он ясно различал в ее глазах ярость и злость.
— Кажется, сегодня с пляжем облом, — сказала она. — Ничего, я немного прогуляюсь и полежу, почитаю. Меня уже достал активный отдых.
Она и в самом деле куда-то ушла, потом вернулась, но к Мите не зашла. Он слышал только, как хлопнула дверь ее номера.
Он пытался позвонить Асе, но там никто не брал трубку, и Митя решил, что Аси нет дома. Так что ему ничего не оставалось, как уткнуться в книгу'. Правда, читать он не мог: то и дело вспоминалась ночь — такая странная и теперь такая нереальная, была ли она вообще? Уж очень сказочным казалось «ночное рандеву». Как эхо из приемника лилась именно эта песня, отчего-то придавая Митиным воспоминаниям пошловатый оттенок. Он чертыхнулся, выключил приемник и остался в полной тишине. Еще раз набрал Асин номер, но снова никто не ответит.
Митя растянулся на кровати, глядя в потолок, и сам не заметил, как заснул. Ему снились ночные облака и ветер и Аська, которую этот ветер уносил от него прочь, а он все бежал и бежал за ней и ругал себя за то, что не удосужился научиться летать.
Проснулся он от стука в дверь, когда в номере уже поселились сумерки. Он тряхнул головой, прогоняя остатки дремоты, и открыл дверь.
— Выспался? — поинтересовалась Алена с ледяной улыбкой. — Поехали. Нас ждет Аська.
Она пошла вниз, не дожидаясь, когда Митя придет в себя. А Мите показалось, что она считает его виноватым. Да и вот странность — он и сам почему-то начал испытывать непонятное чувство вины. «Но ведь я не ее собственность!»
Все-таки он оделся, спустился в холл. И замер, удивленный. Алена стояла, низко наклонив голову, странно улыбаясь, и разговаривала с невысоким парнем, одетым в светло-бежевый костюм. Только присмотревшись внимательнее, Митя узнал в ее собеседнике «кожаного».