Но Анри не забыл те первые годы, когда он занял место отца, не представляя, каким образом переживет следующий день. Это утвердило его решение никогда не иметь детей, чтобы не заниматься их безопасностью.
И все же теперь он обязан этим заниматься. Из‑за Синнии.
Опершись на локти, Анри прижался губами к сцепленным пальцам и задумался. Конечно, они поженятся, невзирая на его нежелание стать семейным человеком.
Но Синния не стремилась возобновлять их связь. Будь причина медицинская, она сказала бы «Я не могу», а не «Я не хочу».
Потому что она хотела большего, чем секс?
«Ты меня любишь?»
Он вскочил.
Хватит заниматься самоанализом, надо сообщить матери, когда они с Синнией приедут. Он вызвал по видеосвязи Рамона.
Когда они с братом были детьми, мать всегда говорила с ними по‑испански, а отец на родном для него французском. Они хотели, чтобы их мальчики бегло изъяснялись на обоих языках. Еще до того, как Анри с Рамоном пошли в школу, у них вошло в привычку, если кто‑то говорил с ними по‑испански, они отвечали по‑французски, и наоборот. Рамона очень забавляло, когда девочки начали делать то же самое. Они до сих пор возвращались к этому в личных разговорах.
— Синния беременна, — заявил на французском Анри.
Рамон ухмыльнулся:
— Es lamentable[18]. Кто отец?
— Я. Отец — я, — сквозь зубы ответил Анри, рассердившись на брата. Как он может думать по‑другому! — Дети мои.
— Дети? Это двойня?! — Рамон поперхнулся и выругался. Затем расхохотался и снова выругался. — Es verdad?[19]
— Более чем. — Анри провел рукой по лицу. — Нам с тобой необходимо поговорить детально. До родов четыре месяца. Они родятся, возможно, раньше. Ты и я должны обсудить, как нам реорганизовать наши дела, поскольку мне придется сократить свои перелеты в этом году. И оказывается, Трелла знала. Она что‑нибудь тебе говорила?
— Знала, что Синния беременна? No dijo nada[20].
— Она все еще в Париже?
— En Espaсa[21]. Но будь тактичен. — Рамон предостерегающе поднял руку. — Она сейчас в полном порядке, так что не нападай на нее, а то все испортишь.
— Не вижу объяснения тому, что мне ничего не сказали. Это граничит с безрассудством.
— Я поговорю с ней об этом, — пообещал Рамон. У Рамона и Треллы были самые непредсказуемые отношения среди четверых. Рамон всегда готов с ней сцепиться. Почему‑то их стычки никогда не приводили к приступам паники, и все подозревали, что, ругаясь с братом, Трелла таким образом дает вырваться наружу прежним страхам.
Анри мысленно сделал заметку находиться подальше от них во время разговора — желательно в другой стране. А Рамону ответил: