Анри выругался себе под нос.
— Опять твоя пресловутая независимость? Знаешь, когда Трелле было четыре года, она из‑за упрямства не позволяла завязать ей шнурки на ботинках или застегнуть молнию на куртке. Ты не должна делать все сама.
— Не надо сравнивать меня с ребенком. Ты хоть в чем‑то полагаешься на меня? — Синния повернулась к нему. — Помимо секса и зачатия двоих детей, о которых ты не просил?
— Полагаюсь. Я надеюсь на приятное сосуществование.
— Я любила своего первого бойфренда, — бросила Анри в лицо Синния. — Вероятно, это была детская любовь, но и Джеймс любил меня. Я не хотела давать мужчине возможность чересчур влиять на мою жизнь — усвоила это после потери отца. И я не поменяла свои планы и не поступила вместе с Джеймсом в тот колледж, который выбрал он. Я делала по‑своему, но думала, что у нас все получится, а он повел себя со мной нечестно, и это было ужасно.
— Твоя мама сказала, что, по ее мнению, ты связалась с Эйвери потому, что он выглядел надежным. Это так?
— Да. Он был милым, но неловким в общении с людьми, и да, он был лучше, чем Джеймс. О’кей? Приятно ощущать, что ты верховодишь. Ощущать обожание, ничем не рискуя. Это потрясающее ощущение.
Они смотрели друг другу в глаза. Лицо Анри напоминало кусок гранита.
Автомобиль въехал на подземную парковку отеля, где они остановились.
— Я, наверное, подсознательно считала, что если забочусь о нем, то он меня не обманет и не бросит, — пробормотала Синния, взяв в руку сумочку и собираясь выйти к лифту. — Но и с Эйвери все закончилось провалом — я ведь поверила, что не безразлична ему. После этого я убедилась в том, что ни в коем случае не должна полагаться на мужчин. Мне претит в чем‑либо зависеть от мужчины. Спасибо, Ги, — поблагодарила она охранника, который открыл дверцу и протянул руку, помогая выйти.
Она нуждается в мужской помощи, даже чтобы выйти из машины. Ей жалко себя.
Синния и Анри больше не разговаривали, пока не очутились в своем номере на верхнем этаже. Кругом — дорогая мебель в приглушенно красных и темно‑золотистых тонах. Свежие цветы и вазы с фруктами. Роскошь не улучшила ей настроения.
Анри забрал у нее жакет, и Синния пошла к дивану и села, чтобы снять туфли на шпильке, от которых болели ноги. От усталости она прилегла на бок и уткнулась в диванную подушку с кисточками.
Теплые руки обхватили ей лодыжки. Анри сел, положил ее ноги себе на колени и стал расстегивать пряжки.
— Я ненавижу слабость, — в подушку пробурчала Синния. — Ненавижу, что не могу провести день, не подремав. Я ненавижу, что не могу просидеть за столом столько, сколько нужно для работы, чтобы у меня были деньги, которые, как ты постоянно твердишь, мне ни к чему. Я ненавижу то, что ты оплачиваешь счета. Как бы я ни старалась, я становлюсь от тебя зависимой. Я ненавижу это.