Среднего роста, плотный, статный, с проницательным взглядом прищуренных глаз, всегда чисто выбритый, безукоризненно одетый, командарм, еще по привычке комиссара гражданской войны, появлялся среди воинов в самые трудные часы, чтобы по-отцовски ободряющими словами, мудрым советом и данной ему властью помочь в выполнении боевого приказа. Вместе с подчиненными делил он и радость малых и больших боевых успехов.
Сейчас, воочию увидев, как проходит марш, П. С. Рыбалко приказал дать экипажам двухчасовой отдых: есть ведь предел и человеческим силам, и солдатской выносливости.
Бронированное войско замерло, словно утонуло в грязи.
Хохряков с Урсуловым и Пикаловым тоже расположились поспать прямо в тридцатьчетверке, но тут радист батальонной рации Миша Родионов, примостившийся под плащ-палаткой на теплой броне, застучал каблуком сапога по башне:
— Товарищ двести девятый, вас к микрофону!
Хохряков устало выбрался из танка. В наушниках рокотал хрипловатый от простуды голос командира бригады полковника С. И. Угрюмова:
— Сейчас к тебе подлетят «воробушки» вместе с их Батей. Он сообщит, что будете делать вместе.
Это означало: в батальон прибудут мотострелки во главе с их командиром, у которого есть приказ на очередную атаку.
Уже рассветало, когда в расположении батальона Хохрякова появились измазанные грязью с ног до головы усталые мотострелки 23-й гвардейской Васильковской мотострелковой бригады во главе с ее комбригом полковником Александром Алексеевичем Головачевым. Они почти на руках тащили свои противотанковые и зенитные пушки, пулеметы, противотанковые ружья. Среди них шагал, подталкивая «виллис» с радиостанцией, сам Батя.
Уже тогда командарм П. С. Рыбалко именовал А. А. Головачева не иначе, как «наш Чапаев». Хохряков знал об этом и на слегка иронический вопрос полковника: «Ну что, комбат, застрял? Подпихнуть, что ли?» — нисколько не обиделся. — «Жду вашего приказа, товарищ гвардии полковник», — ответил, встав по стойке «смирно».
— Так вот, слушай. Сейчас мы и по карте, и по данным разведчиков уясним, что представляет из себя этот злосчастный Красилов, и внезапным ударом расколем гитлеровский орех… Ты обходишь Красилов вот по этой стороне, пугаешь фрицев и стремительно захватываешь железнодорожную станцию. А городишко я беру на себя. Только одолжи мне на время два-три танка с отчаянными храбрецами, чтобы создали у фашистов солидное впечатление. Да и моим орлам-стратегам на броне атаковать сподручнее, нежели плюхать по этой грязищи. Тебе в помощь, тоже на броню, даю батальон Героя Советского Союза Горюшкина. А вот и Николай Иванович, собственной персоной. Знакомьтесь, ребята.