Между тем, несмотря на все неожиданные неудачи, Чемберлен упорно продолжал осуществлять свою линию. Есть старая немецкая поговорка: «Будь моим братом, или дам тебе по голове». Казалось, премьер-министр говорил Германии: «Я решительно настроен быть твоим братом, даже если ты будешь все время бить меня по голове».
Сообщения из Германии о происшедших там расовых беспорядках и их последствиях во Франции также были восприняты как наиболее нежелательная заминка в приготовлениях к сотрудничеству с Германией. Жорж Боннэ был настолько занят претворением в жизнь своего плана восстановления дружественных отношений между Германией и Францией, начало которому положил посол Фран-суа-Понсэ во время своего визита к Гитлеру, что вряд ли даже заметил кричащие заголовки в газетах. Вначале его прежде всего встревожил тот факт, что инцидент, который предположительно послужил поводом для погромов, произошел на французской земле; он тут же послал в Берлин глубокие извинения, обещав немедленно принять меры против «убийцы Гринцпана» и выразив надежду, что инцидент не приведет к ухудшению отношений между двумя странами.
На гражданской панихиде по случаю кончины Рата в Париже присутствовали президент республики Альбер Лебре и Боннэ. Министерство иностранных дел Германии на панихиде представлял барон фон Вейцзекер. Боннэ с большим облегчением узнал от него, что Францию «не будут обвинять за это подлое преступление» и что переговоры могут быть продолжены.
Поэтому Боннэ был неприятно поражен реакцией французского кабинета па заседании в Париже 23 пояб-ря, когда ои с гордостью представил членам кабинета текст франко-германской декларации, которую, как он объявил, подпишут он сам и господин Иоахим фон Риббентроп 6 декабря в Париже.
«Несколько министров высказали сожаление по поводу несвоевременности этой декларации в свете антисемитских демонстраций в Германии, — писал министр просвещения Жан Зей. — Даладье указал на то, что переговоры были начаты задолго до этих беспорядков, и выразил сожаление, что об этом ранее не было сделано никаких сообщений для общественности. Члены кабинета в целом выступили против приезда Риббентропа в Париж в ближайшие несколько дней, и премьер, казалось, совершенно определенно придерживался этой же точки зрения. Боннэ настаивал на своем».
Риббентроп прибыл в Париж, как и планировалось, 6 декабря. Он просил устроить ему прием, «по меньшей мере равный тому, который был устроен королю и королеве Великобритании, когда те приезжали в Париж». Поскольку Франция все же была демократической страной, организовать подобную шумную встречу оказалось невозможным, однако, по крайней мере, не произошло враждебных демонстраций. Риббентроп ехал по опустевшим улицам Парижа, однако, с точки зрения Жоржа Боннэ, главная цель была достигнута. Позднее в тот же день от имени двух стран он и Риббентроп подписали декларацию, в которой говорилось: